IX
Этот учебный год в реальном училище был для Асланбека трудным и тревожным. Он и раньше проявлял слишком много самостоятельности в суждениях, и это неоднократно вызывало столкновения со школьным начальством. Так, по утрам, после молитвы, ученики должны были петь «Боже, царя храни», Асланбек же всеми силами уклонялся от этого, и инспектор даже установил за ним особое наблюдение. К тому же кто-то еще донес, что однажды Асланбек, вместо «Боже, царя храни», спел «Боже, царя схорони». Это еще больше ухудшило положение молодого Шерипова в училище. В этом поду непокорность Асланбека стала носить особенно резкий характер. Возможно, его просто исключили бы из училища, если бы не директор, который питал к Шерипову некоторую слабость, считая его самым способным из своих учеников. Эти «поблажки» бесили инспектора Василия Ионовича Родионова.
Однажды, задержавшись в классе, Асланбек копался в своей парте. В этот момент вошел Родионов. Сердито оглядев пустой класс, он прямо направился к Асланбеку и, отстранив его от парты, сам принялся рыться в ней. Скоро он вытащил оттуда сложенную вчетверо газету. Это был свежий номер «Терека». Инспектор повертел находку в руках, как бы недоумевая, каким образом эта крамольная газета могла оказаться в парте его воспитанника.
— Шерипов, что это такое? Каким образом этот бульварный листок оказался в вашей парте? — строго спросил Родионов.
— Василий Ионович, — отвечал Асланбек, как бы удивленный вопросом инспектора, — это не бульварный листок, а одна из лучших наших газет.
— Ах, вот оно что? — взорвался инспектор. — А я что-то не слышал об этой «самой лучшей газете». Придется мне, Шерипов, взять у вас эту «лучшую газету» и почитать на досуге. А если там окажется что-нибудь крамольное, я вынужден буду показать ее господину директору. Пусть его превосходительство знает, что читают его подопечные та-лан-ты…
Последние слова он произнес самым ироническим тоном, стараясь подчеркнуть, что отнюдь не разделяет отношение начальства к этому строптивому ученику.
Асланбек молча вышел из класса. В коридоре его поджидали товарищи. Все они слышали разговор и были взволнованы.
— Наверно, кто-то донес.
— Уж не без этого!
— А ведь он устроит тебе неприятность, — сказал Асланбеку Вадим Кунов, близкий его приятель.
— Он давно Асланбека поймать хочет, — высказался один.
В этот момент в коридоре показался Родионов, и учащиеся разошлись. С Асланбеком остался только Вадим.
— Послушай, а арестовать тебя за эту газету не могут? — шепотом спросил он.
— Пустяки, — отмахнулся Асланбек.
Однако по тому, как начался следующий день, кое-кто из юношей ожидал грозного для Асланбека развития событий.
В это февральское воскресное утро ученики, как обычно, должны были идти на молебен в церковь рядом с училищем. Они вышли на улицу, привычно построились в ряды и тут с недоумением обнаружили, что перед училищем собралось несколько десятков полицейских. Тут же пополз зловещий слух, что собираются арестовать кого-то из учащихся. Все поглядывали в сторону Асланбека. Непонятно было, зачем их пригнали так много. Но время шло, а полицейские мирно сидели на скамейках перед зданием училища или молча расхаживали вдоль забора. На улице чувствовалось какое-то необычное оживление: сновали люди в серых шинелях, разъезжали конные казаки.
Часов в десять утра со стороны Красных ворот, у выезда из города на Старый-Юрт, показались ряды демонстрантов. Над их нестройными колоннами развевались красные знамена. По булыжникам мостовой сухо стучали костыли, у некоторых демонстрантов на головах белели марлевые повязки: тут было много раненых, вернувшихся с фронта. Одноногий солдат с изнуренным, бледным лицом, опираясь на грубый деревянный костыль, ковылял рядом с колонной, делая неловкие прыжки.
Дойдя до Греческой школы, демонстранты повернули направо и мимо реального училища с пением «Варшавянки» двинулась на Дундуковский проспект.
Прохлаждавшиеся до этого полицейские сразу повскакали со скамеек. Они выстроились перед зданием училища, загородив парадный вход и ворота. Однако многие учащиеся уже перебрались со двора училища в садик церкви и теперь оттуда пристраивались к колонне демонстрантов.
Присоединились к ним и Асланбек с Вадимом. Переглянувшись, они бодро подхватили знакомые слова песни: