Вместо ответа Асланбек резко дернул замок, открыл корзину и перевернул ее, высыпав яблоки на стол.
— Ешьте, — пригласил он товарищей. — Подходите смелее и берите на здоровье! Я угощаю! Это яблоки моего друга!
Пиршество было в разгаре, когда в комнату вошел Вадим Кунов, владелец корзины.
— Что это? Кто тут посмел хозяйничать? — двинулся он к непрошеным гостям, заглянул в пустую корзину и молча уставился на заваленный яблоками стол.
Ребята, жуя яблоки и улыбаясь, отступили от стола.
— Как же ты можешь прятать от друзей добро и без пользы гноить его? — Асланбек взял со стола испорченное яблоко и протянул его Вадиму.
— А тебе какое дело? Мои яблоки, что хочу, то и делаю с ними! — раздраженно ответил Вадим. — Сгною и сам выброшу.
— О нет, мы тебя избавим от хлопот и возни с ними, — насмешливо заметил кто-то из ребят.
— Чем ему трудиться выбрасывать их, мы справимся сами! — заметил другой.
Вадим молчал, опустив голову.
— Ну, будет, будет тебе! — сказал ему Асланбек. — Надеюсь, ты не обиделся?
Вадим продолжал молчать.
— Да что ты, на самом деле! — нахмурился в свою очередь Асланбек. — Я сделал это, потому что верил в нашу дружбу, в тебя, думал, что ты не придашь этому никакого значения. Мы же с тобой всегда все делили: твое было моим, а мое — твоим. И с такими замашками ты собираешься идти в революцию! Помнишь, что ты сказал мне вчера на митинге?
Вадим Кунов был хорошим парнем, но что касается вещей, то тут он любил свое считать своим, а чужое — чужим. Поэтому поступок товарищей ударил его по больному месту. Но от слов Асланбека ему стало стыдно. Он отошел к окну, сделав вид, что происходящее в комнате больше не интересует его. Слыша, как похрустывают товарищи яблоками, и чувствуя их осуждающие взгляды, он готов был провалиться сквозь землю. Некоторое время царило неловкое молчание.
Вдруг Вадим резко повернулся. Лицо его выражало недоумение и растерянность, как у внезапно разбуженного человека.
— Асланбек, посмотри! — дрожащим голосом произнес он.
Шерипов бросился к окну. Посредине улицы вели арестованного. Рядом с ним шагал офицер с наганом в руке, а сзади громко топали подкованными сапогами два солдата. Штыки их винтовок упирались в спину арестованного. Асланбек узнал Николая Гикало. На нем была та же поношенная солдатская шинель.
Шерипов стремглав бросился вниз. Уже на улице услышал топот реалистов за спиной.
Догнав арестованного, на ходу крикнул:
— Николай, куда ведут?
Гикало только повел плечами, словно собираясь оттолкнуть офицера.
— Военная тюрьма, — процедил он сквозь зубы. — Обвинили в том, что нет увольнительной.
Бросив на Асланбека свирепый взгляд, офицер замахнулся на него наганом:
— Ишь, паршивец, устал, видно, гулять на воле! Пшел вон!
— Ничего, дубина! — Асланбек плюнул ему вслед. — Рано вам радоваться: долго он у вас не засидится.
Офицер шагнул было назад, желая схватить за компанию и юного крамольника, но, прикинув, что в этой возне можно упустить более важного преступника, зашагал дальше, еще раз пригрозив Асланбеку наганом.
Шерипов побежал обратно к училищу, где толпились взволнованные реалисты.
— Ну, товарищи, кто в дружину записался? — крикнул он.
— Я!.. Я!.. Я! — со всех сторон послышались голоса. Ребята тесным кольцом сомкнулись вокруг Шерипова.
— Есть настоящее боевое дело. Для революции!..
— Какое?
— Давайте освободим Гикало.
— А как?
Асланбек на минуту задумался, соображая что-то.
— Его ведут в военную тюрьму, — наконец сказал он. — Это по дороге через базар. Там еще толпится народ. Если мы затеем там свалку, в толчее Николаю, может, удастся ускользнуть. Солдаты побоятся стрелять в толпе… Ну как?
— Пошли! — живо откликнулся чернявый реалист.
— И я!
— А ты, Вадим?
— Я тоже пойду…
— Идемте все. Значит, так: мы обгоняем их по переулку. Как только они выйдут на базарную площадь, у лавки Абаса мы начинаем свалку. Хорошо бы сбить с ног офицера, а то у него наган… Быстрее!
Оставив во дворе фуражки с кокардами и записанными на подкладке фамилиями, снимая на ходу широкие кожаные ремни с медными бляхами, на которых стояли буквы «Г.Р.У.», ребята понеслись на базар. Они бежали так быстро, что прибыли на место раньше арестованного.
Едва показался Гикало, как в проходе между лавками Абаса и ювелирной закипело сражение.
Офицер, размахивавший наганом, так и не понял, что произошло. Кто-то, покатившись по земле, свалил его с ног. Медная бляха ударила по руке, наган упал. Солдаты, опасаясь задеть кого-нибудь штыками, прижались к стене ювелирной лавки.