От фильма расчувствовался не только я. Студентка МГИМО Арина, предъявлявшая мне за культурный код и букет цветов, расплакалась у меня на плече, жалея любимого главного героя, а Лиза… У девушки покраснели глаза, она тихо сказала:
— Спасибо, Саша, что сводил на этот фильм.
Из здания кинотеатра мы вышли глубокой ночью. На улице было ярко — горели фонари, и даже эта, советская Москва, очевидно, никогда не спала.
Видимо, из-за того, что было уже за полночь, мой боевой боец вконец угомонился, и при мысли о сексе я не испытывал никакого томления. Я тоже устал, но сначала нужно было развезти девчонок по домам.
Я поймал такси и, не слушая никаких возражений, усадил обеих на заднее сиденье, а сам занял переднее. Водителем был большой и грузный мужчина, я с таким побоялся отправлять двух подвыпивших студенток. И дело было не в гневе генерала Вавилова — просто у меня в этом мире, считай, никого нет, а с этими двумя чудами в перьях я как-то сблизился за вечер. Вздорные, но нормальные. Прошли тест на человечность, короче говоря.
Завез обеих к Арине в общагу, сгрузил из рук в руки подруге, ей же вручил букет и ретировался. В спину доносились требования звонить, писать и не забывать, и вообще, каждый день звонить по видеосвязи и отчитываться о том, как проходят сборы.
Требования, как ни странно, были от обеих подруг — и от Арины, и от Лизы.
Мой рьяный боец возмущался всю дорогу, что я коварно не воспользовался состоянием девчат, но все же успокоился, когда я доехал до дома тети Розы Рубинштейн. Видимо, согласился с тем, что он опозорился бы с таким-то дебафом! Вот уж точно девчонки не забыли бы эту кошмарную ночь с худшим в мире любовником.
— Один? — крикнула она, когда я тихо крался к себе по скрипящим половицам.
— Один, тетя Роза, — ответил я почему-то шепотом. — Разбудите в шесть утра? Боюсь на поезд опоздать.
— Ну и молодец, — довольно прокомментировала она. — У меня тут не притон. Разбужу. Спи.
Я разделся и упал на хрустящую накрахмаленную простыню, пахнущую цветами, апельсинами и Новым годом.
Хорошо-то как! Так сладко и беззаботно поспать мне теперь долго не придется.
Глава 5. На дальней станции сойду
— Расшатаем этот мир! — бездарно имитируя Кипелова, визжал Микроб из соседнего купе плацкарта.
Я так и не понял, как зовут этого низкорослого паренька, зато узнал, что он металлист, и от попсятины сперва начинает чесаться, а потом покрывается волдырями. А еще узнал, что он неплохо играет на гитаре, которую, конечно же, прихватил с собой, но у него отвратительный голос простывшего поросенка.
Старенький поезд медленно набирал ход. Футбольная команда заняла последний вагон, плацкартный, пошатывающийся так, будто он готовился быть раскачанным тридцатью здоровыми лбами. Тянулись бетонные плиты, исписанные граффити, дома и эстакады, трассы и перекрестки.
Мой сосед, длинный и мосластый Рома Клыков, левый полузащитник, лежал на нижней полке и остервенело щелкал кнопками смартфона — во что-то играл. Когда излишне увлекался, он высовывал язык.
Мне тоже досталась нижняя полка. А вообще, под футбольную команду выделили все четырехместные купе, кроме двух мест в середине вагона. Боковушки — и верхние, и нижние — пустовали.
Едва погрузившись в поезд, я захотел жрать. Благо тетя Роза снарядила меня, как родного внука — вручила тормозок с жареными куриными бедрами, вареными яйцами, салом. Последнее выбило меня из колеи — тетя Роза Рубинштейн и сало. Впрочем, может быть, ей кто-то подарил, а она передарила мне, молодому организму, которому плевать на кошерность еды.
Парни тоже начали доставать еду, как только расположились. Накрывали целые поляны, без алкоголя, само собой. По-хорошему, мне следовало внести свой скромный вклад в общак, но меня все игнорировали, соседи сверху ушли в гости в Мике Погосяну в третье купе, который начал хвастать армянским шашлыком (ух, пальчике оближешь, да?) еще на перроне, а мой сосед Клыков питался виртуальными достижениями.
Также в команде были четверо списанных игроков из основного состава, всем перевалило за тридцать пять, держались они особняком, а на нас, салаг, смотрели, как дед Петро на сорняк в пшеничном поле — как на врагов народа, короче говоря.
Тренеры быстро нашли общий язык с проводниками, заинтересованными в том, чтобы заскучавшие футболисты не разнесли поезд. Всего тренеров было трое — главный, Кирюхин, и два его помощника, один из которых отвечал за вратарей, а второй — за всех остальных.
Первого, Галактиона Леонидыча, все звали Глидычем или Шпалой, но был он круглым розовощеким коротышкой, и, по слухам, в прошлом неплохим вратарем, сыгравшим даже матч за сборную. С ним мне предстояло познакомиться поближе, потому что Киря все же внял моим мольбам на перроне и согласился дать мне шанс на позиции вратаря. Наверное, сыграло свою роль то, что в прошлом сезоне его дубль в среднем пропускал 2,19 гола за матч — прямо говоря, так себе показатель.
Второй тренер, пару сезонов назад еще сам пыливший за «Динамо», играл за клуб и в моем мире — Сан Саныч Димидко. Лет ему было тридцать пять, как списанным ветеранам, а потому он жутко стеснялся и требовал, чтобы все звали его строго по имени отчеству.
Были еще врач и массажист, причем врач был женщиной, но их почему-то отправили самолетом в Симферополь, а оотуда они должны добираться в Евпаторию на автобусе. Видимо, очень ценные кадры.
Белобрысый Жека и Игнат поселились в предпоследнем купе и пока себя не проявили, но я о них помнил, как помнил и о том, что сумку, бутсы и прочие личные вещи надо время от времени проверять и перетряхивать — а то мало ли.
Перетряхивать… Вспомнились такие доступные вчера Лиза с Ариной, взгрустнулось, но в то же время я порадовался за себя — не скурвился Саня, не оскотинился! А девчонки… Да будут еще девчонки, а сейчас тренироваться нужно и вливаться в коллектив!
Уже хотелось приехать и погрузиться в футбольную жизнь. Ловить и отбивать мячи, бросаться в ноги при выходах один на один, спасть команду, играть, короче говоря, оттачивать мастерство, бегать по золотому песку вдоль моря. Я посмотрел на карте, где находится Заозерное — и вовсе это не пердь, а примыкающий к городу поселок на берегу залива.
Бегать мне предстоит много и разнообразно. В Лиловске я попытался пробежать десять километров — чуть легкие не выплюнул с непривычки. По моим прикидкам, я чуть ли не вдвое уступаю в выносливости остальным парням! Работать придется на износ, но я справлюсь, мне ж не сорок с копейками, у меня молодой адаптивный организм!
Человек не сведущий в принципах тренировок Виктора Ивановича Кирюхина, конечно, задастся вопросом: а какого, собственно? Действительно, бегать вратарю, коим я собирался стать, незачем. Вратарь должен намертво стоять на воротах, сыграть последнего защитника, если придется, и начинать атаки своей команды. Для всего этого много бегать не нужно.
Но только не у Кири, тренера, по разговорам в команде, фанатично верующего в методы великого Лобановского, а потому заставляющего своих игроков бегать с бревнами на плечах до синей блевотины. Вратари? Вратари в первую очередь, чтобы остальные не роптали.
А Микроб, тем временем, все пел. Парни расслабились и разбились по кучкам, кто-то играл в карты, кто-то командно шпилил во «Взятие Берлина», игрушку на телефоне, а я читал, читал, читал про футбол, сравнивал этот мир с моим и улыбался открывшимся перспективам.
Мысленно я уже стоял в воротах или бежал по песку. Скорее бы доехать! Только сейчас понял, как скучал по морю, а спорткомплекс, где нас расположат, находится прямо на берегу!
В общем, несколько часов мы ехали спокойно и мирно, перекусили обедом, который принесла проводница из ресторана (он был на один зуб).
Самое интересное началось в Туле.
На свободные два места пришли обморочная смутно знакомая бабка с внучкой такой толстой, что щеки лежали у девочки на плечах. Было этому несчастному подростку лет двенадцать. Увидев вагон, наполненный парнями, бабка сперва начала сползать по стене, потом — требовать другой вагон. Не получив желаемое, она запричитала, топая на свое место, и в вагоне запахло корвалолом.