— Чем же? — Уже с осторожностью уточнил Рауль.
— Тем, что в любом случае станете делать. Вы будете агитировать этих молодых и отчаянных молодых ребят и девчонок. Рассказывать им про справедливость, равенство и братство. Я вам это разрешаю. Более того, я прикрою вас от тех, кто станет задавать ненужные вопросы.
— Зачем вам это?
— Зачем человеку нужны сторонники? — Положил я будущий торт в духовку. — И где найти их тирану? Только создать самому.
— Это — опасный путь. — Без улыбок, с некой отрешенностью произнес Рауль. — Как только вас заметят… А вас и ваше движение рано или поздно заметят. Ваше имя станут смешивать с грязью. Будут совершаться теракты и похищения людей, а потом в полицию станут звонить анонимы и утверждать, что вы взяли ответственность за произошедшее. Вам станут подкидывать оружие и запрещенную литературу, а потом, решив все свои проблемы за ваш счет, законопатят на восемь лет.
— Тяжело быть графом Де Марет. — Сочувственно вздохнул я. — Показать вам, как легко быть герцогом ДеЛара?
Я вытащил противень с пропекшейся выпечкой, приятно пахнущей ванилью и какао. И влил в него весь свой запас Силы — до стекающего вниз металла под ним, до неяркого свечения стола, на котором он стоял, до вставших дыбом волос Рауля, закрывшегося собственной защитой и щитом из отданного авансом кольца.
В общем, Рауль пообещал подумать, и на негнущихся ногах покинул помещение кухни.
Тут же примчалась Елизавета, потребовала объяснений всплеску силы, а получив их — потребовала кусочек торта на пробу.
— Максим. — ложечкой соскребала она остатки с белой керамики.
Будто там что-то еще оставалось.
— М-м? — С подозрением отслеживал я ее взгляды, направленные на оставшийся торт.
— Мой дедушка нас поженил. Я теперь твоя законная супруга. Но я понимаю, что бракосочетание без твоего присутствия — может выглядеть оскорбительным для тебя. И готова развестись хоть сейчас — достаточно одного твоего слова! Однако, хочу отметить, что данный торт был испечен тобой в период нашего замужества, поэтому я законно требую свою половину.
— А ну кыш отсюда! — Отодвинул я блюдо с тортом, на который имел планы еще и на завтрашний день.
— Одумайся! Давай разведемся, пока не стало поздно! — Потянулась принцесса руками через стол.
— Рауль! Рауль, за что я тебе плачу!!!
Нет, ну кот — безусловно полезнее! Его хотя бы можно было дать на руки девушке, и пусть себе гладит его, пока я ем.
— Ах так! Смотри, не пожалей о своем решении! — Резко встала Елизавета из-за стола, приосанилась и покинула кухню.
Следом из любопытства заглянул Йохан, внимательно принюхался, но благоразумно остался у входа.
— Вам не следует огорчаться, ваше сиятельство. Я слышал крики, но Ее высочество выходили мне на встречу крайне довольными!
— Женское коварство, — нахмурился я. — Вот что бы ты выбрал, Йохан? Быть голодным и холостым, либо женатым и сытым.
— Я женатый и голодный, ваше сиятельство.
— Оставлю вам кусочек, — сочувствуя чужой трагедии, решил я.
Завернул оставшееся в чистое полотенце и унес в свой номер на верхнем этаже. В правом крыле посапывал князь Давыдов, в соседней комнате притворялся спящим Рауль. Казалось, все спокойно — но торт я все-таки перепрятал под кровать и заснул не сразу — мерещилась принцесса, подкрадывающаяся ближе и ближе…
— Господин ротмистр! — шикнули через сон, заставив проснуться и проверить торт.
Торта не было!
Я мигом поднялся, перепроверил, вновь ничего не обнаружил и реагировал на застывшего у входа Ломова с глухим раздражением. Впрочем, понимая, что тот — уж точно ни в чем не виноват.
Зато слухи, что Императорская семья — то еще жулье, подтвердились вновь.
— Что случилось? — Потер я лицо ладонями.
— Говорят, в отеле полтергейст!
— В отеле вино и нет закуски, — заворчал я, вновь возвращаясь на постель.
Надо было разводиться — хотя бы половину торта бы сохранил… А она почему не оставила половину? Загадка женской души…
— Если прислушаться к вентиляции, слышно завывание злого духа, обещающего страшные кары!
— Что за чушь, — потянулся я было к краю одеяла, чтобы вновь укрыться, а потом замер, осознавая.
— Марта!
**
Холодные простыни, чуть влажные, в которых невозможно уснуть. Гул кондиционера на стене, согревающего комнату, и смертельно раненный город за окнами.
Зачем она тут? Великая княжна Елизавета должна была ответить на этот вопрос хотя бы для многочисленной свиты, которая уже завтра спросит покровительницу, где она. Десятки людей зависят от принцессы — от ее денег, влияния и власти, настроения и благосклонности. Многие настолько сильно, что полетят в Любек, если не запретить прямо. А ведь были еще директора выставочных залов, рестораторы, руководители театров и бесконечные хозяева салонов, которые живут надеждой на ее посещение — и разорятся вовсе, если игнорировать их слишком долго. Так много ответственности за чужие судьбы, что у принцессы никогда не оставалось времени на свою собственную.
Великая княжна переложила оставшиеся крупинки от торта по полотенцу.
А раз времени не было — приходилось верить словам тех, кто обещал эту жизнь устроить. Например, деду — императору, которого полагала чуть ли не святым, а долг подчиняться его приказаниям был выше чувства осторожности. Иначе кому вообще верить в стране?.. Оказалось — верить нельзя никому.
Император предложил ей простую сделку — быть невестой Ивану-дурачку из сказок, который ухватил где-то тайну о том, где находится меч-кладенец. Задача — подсмотреть, подслушать, забрать тайну, а Ванька после этого уже не нужен. Заодно и родня Иванушки — князья Юсуповы, ту тайну не получат, потому что ничего и близко равного принцессе не смогут предложить. А платой самопожертвованию — был собственный город вместе с покровительством благодарного деда.
Манящая награда за пустяковую работу — ей ли, воспитанной в интригах дворца, не окрутить юнца? Оказалось — окрутили ее саму, забрав из ее владения центр Москвы и все доходы, из него проистекающие. А чтобы не смела беспокоить императора с жалобами — жестко подставили с Иванушкой, без сватовства навязав принцессу Юсуповым, а не Самойловым, фамилию которых цель тоже носила — по праву крови и второму комплекту документов. И если Самойловы молча стерпели бы самоуправство императора, то клан Юсуповых — сильный, влиятельный, непременно проявил бы норов. Не важно, что принцесса — традиции не соблюдены, разрешение родителей нет, приданного нет, мать не посмотрела на невесту, да и вообще, кто она такая?.. После такого скандала — коротать ей серой тенью остаток жизни где-нибудь на периферии, в качестве оскандаленной девицы. Никакого великой княжне центра города, никакого "своего городка"… Хромая кобыла.
Не случилось беды — спасли, уберегли от позора. Да и кто… Тот самый Ванька, оказавшийся вовсе даже Максимом ДеЛара — а значит, способным показательно разорвать родство с Юсуповыми и остаться после этого живым. Нет родства — Елизавета больше не невеста Юсуповым, скандала нет, свадьбы нет. Правда, центр Москвы от этого не вернулся…
В те дни великая княжна жила совсем другими мыслями — потери были минимизированы, но они все еще оставались существенны. Она продолжала быть в статусе сильной одаренной императорской крови, но без домена под управлением, что сдвигало ее сильно на второй план. Предложенный союз с Максимом обещал ей деньги, но перспектива с кем-то там говорить — за него, его словами, с людьми, которым привычны Рюриковичи стороной диалога… Слишком сильна кровь, чтобы идти с кем-то в одном строю. Да и ради чего? Союзники-князья — не настолько принципиальны, а Максим, казалось, не мог дать ничего сверх этого. Разве что обещал подарить возможность плюнуть на могилу виновнику случившейся с ней беды… Но юноши склонны обещать несбыточное — а интриги у трона редко распутывались. Словом, Елизавета была склонна оставить предложение о союзе без внимания.
А потом случилась смута — оставшаяся в памяти едким дымом сгоревшего старого города, гулкими отзвуками землетрясений над бункером в ее резиденции. Когда она вновь поднялась на поверхность, Москва была совсем другой. Как и Империя — на сутки разорванная гражданской войной и тут же собранная воедино на жесткую пеньковую веревку новым Первым советником Императора.