Приспособленный под дом флигель был соединен с оранжереей, в которой выращивали персики и ренклоды, а над оранжереей “в утепленном помещении водилось 18 штук павлинов, частью обыкновенных, сине-зеленых с золотом, частью белых. Павлины взлетали на старую высокую липу и громким, довольно неприятным криком возвещали о том, что на противоположном берегу Тверцы кто-то взывает о перевозе”.[131]
Дмитрий Сергеевич умер на 93 году жизни, его погребли на родовом кладбище в Прутне, а имение он завещал племяннице Татьяне Петровне Балавенской.
Прошлое усадьбы еще остро ощущалось: в книжных шкафах сохранялись тома на французском языке, пушкинские альманахи и дуэльный кодекс.
Она пыталась вдохнуть новую жизнь в старую усадьбу, но ей это не удалось. Начиналась эпоха заката русской усадьбы. Татьяна Петровна перезакладывала Василёво, но удержать не смогла.[132]
На рубеже столетий, особенно после революции 1905 г., дворянские усадьбы были обречены. На смену романтичному, философствующему дворянству приходит новый класс — нарождающаяся буржуазия, как правило, выходцы из купечества, многие из них получили университетское образование, были энергичны и предприимчивы. Последним владельцем усадьбы стал Василий Ефремович Новосёлов, представитель новоторжской купеческой династии. Его жена — Глафира Ефремовна, урожденная Новосёлова, приходилась ему двоюродной сестрой. Новоселовы “усыновили малолетних мальчика и девочку из соседней деревни”, в приличном состоянии поддерживали дом и парк с каскадами прудов.[133] По воспоминаниям потомков, Василий Ефремович перед домом, на террасе партерного парка, устроил теннисный корт, где проводились соревнования между друзьями и соседями. Он сам был отличным теннисистом и, как истинный новотор, азартным голубятником, завоевывал гран-при на голубиных садках в Монте-Карло. По политическим убеждениям слыл либерал-демократом.[134]
В усадьбе летом устраивались музыкальные вечера, которые не обходись без участия музыканта-виртуоза Александра Александровича Волкова, закончившего консерваторию по классу органа с золотой медалью. Так продолжала существовать русская усадебная культура.
Ныне сохранилось ничтожно мало. Из построек: валунный мост, который в народе называют “Чертов мост”, полуразрушенная каскадная система прудов и восточный хозяйственный корпус, когда-то перестроенный под дом.[135] Перед домом — затянутый ряской небольшой пруд “Тритон”. Несколько замшелых каменных ступенек ведут к дому, рядом лежит камень, на нем высечено: “17 июль 71”. Исследователям еще предстоит раскрыть тайну этой надписи.
Садик запущенный, садик заглохший:
Старенький, серенький дом;|
Дворик заросший, прудок пересохший;
Ветхие службы кругом.
(Вел. кн. К. К. Романов)
Усадьба Митино появилась позднее Василёва, была меньше по территории, более камерной, находилась на левом крутом берегу Тверцы, но обе усадьбы были неразрывно связаны и ближайшим родством владельцев, и замыслом зодчего, преподавшим их как единый комплекс.
“Мягкая” государева дорога Петербург — Москва проходила по левому берегу Тверцы.[136] С 1834 г. дорогу подняли с берега вверх, она прошла по территории усадьбы Митино. В 1850 г. трассировку дороги изменили: нынешняя автотрасса на этом участке совпадает с ней, проходит в полутора километрах от усадьбы. От шоссе к Митину ведет просека, перерастающая в подъездную аллею вековых лип и берез. При въезде в усадьбу сохранились многовершинные ели — это остатки живой изгороди, когда их перестали подрезать, образовалась многоверхушечность. В бывшей усадьбе ныне санаторий.[137] В Митине сохранились: усадебный дом (не львовский), частично — хозяйственный комплекс и парк, созданные на рубеже XVIII—XIX столетий по проектам Н.А. Львова. От зоны хозяйственных построек начинался парк. В нем можно встретить немного старожилов — реликтовых экземпляров бальзамической ели, канадской лиственницы, каштана конского павиа, черного ореха; в основном, в парке сейчас порослевые экземпляры. Просматривается планировочная структура парка: множество дорожек и камни-валуны — ориентиры их направления. Это, пожалуй, и все, что осталось от пейзажного парка, в котором “излучины и повороты не для того сделаны, что так вздумалось садовнику, но каждая из оных имеет свое намерение и причину”, и лишние шаги гуляющего будут оплачены новым, неожиданным удовольствием, впечатлением: сюрпризом-беседкой, “древними” развалинами, горкой-цветником или садовой скамейкой.[138] Цель извивающихся дорожек — открывать все новые виды. Разнообразие не в многочисленности объектов, а в множестве восприятий одного объекта, разносторонних видов на один и тот же объект... Ни беседок, ни павильонов, ни других сюрпризов барского парка в нынешнем не сохранилось. Зато появились “девушка с веслом” и летняя танцплощадка.
132
После смерти мужа Татьяны Петровны, Александра Петровича Балавенского (1827—1906), Василёво значилось за их сыном, Н.А. Балавенским. В марте 1909 г. имение было выставлено на торги. См.: Тверские губернские ведомости. № 22. С. 3. Воспоминания внучатой племянницы Д.С. Львова М.П. Гортынской. Василёво купил богатый мукомол Цвылёв — брат жены Дмитрия Дмитриевича Романова, владельца Митина. См.: Краеведческий альманах. № 3. Торжок, 2003. С. 41.
133
По воспоминаниям Б. Лосского, в 1915—1916 гг. его семья снимала дачу в Митине. Он с детьми переправлялся из Митина в Василёво, чтобы полюбоваться каскадами и посмотреть, как на плотине “подъемный затвор одной из них приводил в действие водопад, своего рода Ниагару в миниатюре, на низвергающуюся прозрачную завесу которого можно было дивиться из находящегося за нею грота, соединенного тропинкой с берегом”. См.: Лосский Б.Н. Наша семья в пору лихолетья // Минувшее. Вып. 11. Париж, 1991. С. 139—164. Цит. по: Краеведческий альманах. № 2. Торжок, 2001. С. 41.
134
В.Е. Новоселов владел льнопрядильной фабрикой близ Торжка (Большое Сельцо). Комиссия УИ комитета (март 1918 г.) оценила фабрику в 10 тыс. рублей. См.: ГАТО. Ф. 1318. О. 4. Ед. хр. 4. Л. 40.; Олег Васильевич Волков (1900—1996) в документальной повести “В конце тропы” рисует колоритный образ последнего владельца Василёва: “У нас в деревне часто бывал приятель и дальний родственник отца Василий Ефремович Новосёлов, наследник старинного “торгового дома” в уездном городе, человек деятельный и даже кипучий, поражавший и нас, детей, азартом, с каким он носился с ракеткой по теннисному корту, готов был прыгать на пикнике через костер, исходившей от него веселой, самоуверенной напористостью. Сопутствовавший ему во всех начинаниях успех — инженер с не то бельгийским, не то французским дипломом, он основал процветающую льняную фабрику, распространил дедовскую торговлю русскими ситцами по всей империи, женился на уездной первой красавице, обратившейся после трехлетнего пребывания в Париже в подлинную светскую львицу, элегантную и недосягаемую, трижды завоевал гран-при на голубиных садках в Монте-Карло — эта неизменная удача или везучесть сделала Василия Ефремовича неувядаемым оптимистом. Как сейчас вижу его, несколько небрежно одетого в летний дорогой костюм, в очках с толстыми стеклами — этот первоклассный стрелок был сильно близорук, — его круглую, стриженную под ежик голову с оттопыренными ушами и широкий рот с полными, выдающимися под щеточкой коротеньких усиков, губами”. См.: Волков О.В. Век надежд и крушений. М., 1989. С. 457—459.
135
В 1950-е гг. в Василёве и Митине работала экспедиция НИИ теории и истории архитектуры Академии Архитектуры СССР. В 1975—1977 гг. исследованием и выборочной реставрацией в Василёве (в те годы арендатором усадьбы был Калининский, ныне Тверской, университет) занимались студенты МАРХИ под руководством А.М. Харламовой. Проекты охранных зон, реставрации и приспособления отдельных памятников были выполнены студентами под руководством канд. арх. Л.В. Андреева, канд. арх. А.М. Харламовой, канд. арх. С.С. Подьяпольского. В те же годы и повторно, в 1988 г., специалистами НИИ “Гипролес” под руководством В.А. Агальцовой были проведены исследования и создан проект реконструкции парковых ансамблей Митино- Василёво. В 1979 г. принято решение на территории Василёва устроить Музей деревянного зодчества под открытым небом — филиал Тверского объединенного музея.
136
До наших дней сохранились каменные мосты этой дороги через ручьи в черте усадьбы Митино, в Торжке и других местах; к сожалению, от многих мостов, например, у дер. Боровое, остались только груды камней.
137
После национализации 1919 г. в Митине — совхоз, с 1923 г. — санаторий “для активных партработников нервнобольных и физически переутомленных”, в 1933 — 1936 гг. санаторий относился к Международной Ленинской школе Коминтерна. За свою историю неоднократно менял ведомственную принадлежность. В годы В.О. войны здесь располагался госпиталь № 3428. В 1993 г. построен восьмиэтажный корпус на 500 мест. Памятник архитектуры — господский дом — передан в аренду торжокскому заводу ООО “Пожтехника”. (См.: Лопатина Н.А. Из истории санатория “Митино” // Краеведческий альманах. № 3. Торжок, 2003. С. 68—75).
138
Львов Н.А. Каким образом должно бы было расположить сад князя Безбородки в Москве // Н.А. Львов Избранные сочинения. Составитель К.Ю. Лаппо-Данилевский. Кёльн — СПб., 1994. С. 322.