В жизни кружка 1798 год отмечен крупным событием: в Петербурге было выпущено первое издание и состоялся первый спектакль комедии Капниста «Ябеда». «Все возможные сатурналии и вакханалии Фемиды, - писал позднее о «Ябеде» П. А. Вяземский, - во всей наготе, во всем бесчинстве своем раскрываются тут же, на сцене, гласно и торжественно»102.
Комедию Капнист часто читал у Львова, у Оленина, в кругу знакомых. Списки расходились по рукам. В городе повсюду говорили о пей. На склоне лет Державин вспоминал о тревоге, возникшей в кружке: боялись, что толки вызовут серьезные последствия - в России шли поголовные аресты «неблагонадежных», поэтому Львов посоветовал Капнисту «сделать то же, что сделал Мольер со своим «Тартюфом» - испроси позволения посвятить твою комедию самому государю»103.
Такое разрешение у императора выхлопотал поэт, «состоящий у подачи прошений», Ю. А. Нелединский-Мелецкий. 22 августа 1798 года состоялась премьера. Четыре спектакля прошли с успехом. Но приказные крючки из высшей знати нашептали Павлу о подрыве престижа не только суда, но монаршей власти, допускающей такие суды.
Павел захотел посмотреть спектакль. 27 октября в Эрмитаже, в зале, где показывали пьесу, сидел только одни зритель - сам император; он хохотал и хлопал в ладоши. Капнист был оправдан, но пьеса при жизни Львова на сцене более не появлялась.
Здоровье Львова стало заметно сдавать. Опять заболели глаза.
Болел и Безбородко. Бодел тяжело.
7 июня 1798 года в Москве состоялась торжественная закладка нового дома у Яузы. Граф собирался приехать, но не смог. Когда оправился, в декабре съездил все-таки на месяц в Москву, чтобы понаблюдать за строительством - единственное, что его теперь еще интересовало, - вернулся и опять заболел.
Несмотря на болезнь, Безбородко 4 марта 1799 года в своем дворце задал бал, о котором говорили по всему Петербургу. Но 12 марта произошли два удара, один вслед за другим, - отнялась правая сторона, перекосило рот.
Он отпустил на волю дворовых. Причастился, соборовался. 3 апреля - новый удар.
«Две недели уже сидим мы у него с утра до вечера, - писал Львов Воронцову, - и ваше сиятельство легко представить можете, каково видеть в сем состоянии человека угасающего. Есть ли бы двадцатилетнее мое при нем пребывание pi мои к нему обязанности душевные мне сие не делали тягостным, так уж и то неравнодушно, что одно слово его развязывало бывало целую конверсацию, когда забудут число какое пи есть или ршя. Теперь он сохранил ту же память и не может произнесть ни одного слова.., вид его разрушает всякую надежду»104.
6 апреля 1799 года Безбородко скончался.
В одном из последних писем Безбородко есть краткая фраза:
«...я никогда не хотел быть при дворе сильным и могущим человеком, а скорее быть полезным».
Этому можно поверить.
И Львов, несмотря на болезни, на усталость, продолжал трудиться. Красноречив документ, датированный июлем - сентябрем 1798 года:
«Записка порученным действительному статскому советнику Львову комиссиям. В Москве: Надстройка над дворцом Кремлевским верхняго апартамента в черне кончена и подведена под крышку. В Торжке: Открыто училище земляного строения, в котором 200 человек одних казенных учеников продолжает учение. В Гатчине: Каменная набережная, башня и цоколь под земляной замок сделаны, зачинают работать земляныя стены. Под Павловском: В школе земледелия строится земляной скотный двор и в два этажа жилыя покои.
В Боровичах: Карьера землянаго угля разработана, выкопано 54.450 пуд, из коих 28. 500 пуд доставлено на С. Петербургской монетный двор. Каменнаго угля сделаны прииски № 2-й в Калужской губернии. Под городом Алексиным, в 145 верстах от Москвы. № 3-й той же губернии: в Козельском уезде на реке Жиздре, в Оку впадающей. № 4-й, в Рязанской губернии: в Ряжской округе на реке Чернаве. № 5-й, той же губернии: В Ряжском уезде, под селом Петровым № 6-й, в Симбирской губернии: По близости реки Волги. № 7-й, в Бахмутском уезде: В селе Друшкове. № 8-й, в Новороссийской губернии: в Павлоградском уезде, при слободе Гродовке: превосходного пред всеми качества для всякого домашняго и заводского изделия. № 9-й в Рязанской губернии: в Зарайском уезде, близь реки Осетра»105.
Доставка из Боровичей первой же партии угля в 54 тысячи пудов имела успех; цена на английский уголь упала. Меж тем Львов делал опыты добывания серы из угля, а также особого дегтя, чем интересовался еще раньше, когда писал С. В. Воронцову в Лондон, желая узнать секрет английского производства угля. Теперь он сам нашел свои пути.
Но увы, невесело было в Никольском.
Много забот и огорчений приносило Училище земляного строения. Ученики прибывали. Но прибывали они по принуждению. «Крестьяне наши, - писал позднее Львов, - на всякую новизну не скоро поддаются, ... доколе, убеждены пользою примера, не ощутят они действительной выгоды».
В отдаленных местах земляных строений никто еще не видел и даже понятия о них не имел.
На двухгодовое учение «новобранцев» отправляли из сел, как на рекрутчину, с плачем и воем. Отправляли самых непригодных в собственном деревенском хозяйстве, слабосильных, больных или пьяниц, отправляли плохо одетыми, без денег.
Львов учил их не только делу землебитных строений, он показывал, как делать дороги и прочные мосты, проводить обширные подземные водоводы для осушения местности, а поверху покрывать их землей и дерном, годным для сенокосов и пашен; крыть крыши соломой с глиной, а также без глины; делать стропила, полы, даже печи, строить ворота, «закрывающиеся сами собой».
Ученики проходили практику не только в Никольском; он направлял их в Торжок. Там в 1798 го/ду началось сооружение землебитных казарм по сторонам Московской дороги. Это был обширный комплекс весьма вместительных зданий в два этажа для солдат, офицеров, служб и конюшен. Строительство казарм завершили в 1800 году.
Львов продолжал также заботиться о мастерах, занятых на угольных разработках. Это видно из его письма от 1 августа того же 1798 года к генерал-прокурору А. Б. Куракину: «Все то, что к облегчению жребия сих бедных людей я сделать мог без докладу, исполнил я...» Выплачивал сверх жалованья награждения. Просил начальство выполнить апробованный финансовый план, «дабы я мог облегчить судьбу определенных к работе людей и сам иметь средства к продолжению работ»106.
В мае 1799 года в усадьбу Львова приехал двадцатилетний художник, недавний воспитанник, теперь «берг-гешворен» Академии художеств, прикомандированный к участку угольных разработок для составления чертежей Иван Алексеевич Иванов (1779-1848), в будущем академик, известный главным образом как первый иллюстратор басен Крылова.
Львов ценил его дарование рисовальщика и ради этого терпел вздорный характер и разболтанное поведение. Как показывает множество опубликованных и неопубликованных писем Иванова к другу его отрочества А. X. Востокову, был он беспросветным пьяницей. В письмах его есть строки, «неудобные для печати», как снисходительно-мягко отзывается И. Срезневский, публикуя переписку Востокова107. Иванов писал письма выразительно. Приводим выдержку из его неопубликованного, очень ценного для нас письма, первого после приезда в Никольское: «Черенчицы, в пятницу 21 майя, 12 часов пополуночи. ...Прекрасные сии места, расстилающиеся по зеленым горам, мне чужды, когда нет в них ни одного человека, близкого к моему сердцу... Я часто брожу по лесам и лугам с эстампом в руках... теперь, лежа на поле, пишу к вам, употребив вместо столика Камоенсову Лузиаду, которую я пришел читать сюды. ...Поле идет сначала к лесу. Там часто пасутся павлины. ...С левой руки от меня стоят земляные хижины, в которых живут бедные черенчицкие крестьяне и прежалкие ученики земляного строения. Сии бедные, оставя свои родины, работают день и ночь, как каторжные. Не знаю, что-то трогательное для меня составляет, когда сии трутни идут кучею с работы, имея лопаты на плечах, предводительствуемы будучи жестоким сержантом. Поют во все горло песни, при сем приходит мне на мысль пословица: неволя скачет, неволя пляшет, неволя песни поет. Далее сих хижин стоит на возвышенном месте замок, в котором Львов точно Монтоний владычествует. Все его затеи клонятся к тому, чтобы увеличить свои доходы. За каждого ученика берет он по 4 рубли на месяц. Я здесь две должности исправляю: должность помощника и рисовального учителя. В 1-й разбиваю камешки для фундамента и таскаюсь и пачкаюсь около строений, показываю мужикам, ворочаюсь с правилами, весками, ватерпасами и пр. ...Во второй учу его детей по вторникам и четвергам»108.