- Что значит гигантская? - задался вопросом Караваев, машинально отрывая бумажный лоскут с телефонным номером. Улитки, которых он видел, размерами никогда не превышали трёх-четырех сантиметров. - Надо бы поискать в интернете эту самую, как там её? - Караваев перечитал объявление, - африканскую ахатину. Он черканул в записную книжку название улитки и заложил страницу сорванным бумажным лоскутом для памяти.
- На работу, Виталий Константинович? - водитель Жора предупредительно распахнул заднюю дверцу лимузина.
- На работу, Георгий, - сказал Караваев, обречённо бросая сумку на сиденье. Куда ещё, кроме как на работу?
Жора индифферентно промолчал.
Вечером, после двадцати одного ноль ноль, Караваев отпустил водителя Жору домой, а сам поехал к сестре «вечерять». «Вечерять» означало ужинать в семейном кругу. Сам Караваев был холост и жениться в обозримом будущем не собирался. В прошлом он был неудачно женат. Брак продлился полтора года и расстались они с женой по взаимному согласию, без обид и сожалений, благо, что детей в этом кратковременном союзе не нажили. Бывшая жена вскоре благополучно связала себя повторным браком, а Караваев уехал на «севера», чтобы заработать «большие» деньги или за «длинным рублём». «Длинный рубль» или «большие» деньги, мыслились ему тугими новенькими пачками купюр, туго перетянутых крест-накрест бумажными банковскими ленточками, оттягивающие карманы брюк и хруско шелестящие при пересчёте. В пачках были исключительно пятитысячные купюры, общей суммой не меньше миллиона рублей. Караваев заранее планировал купить хорошую машину, а оставшиеся от покупки деньги без сожаления просадить на курортах Черноморского побережья, куда намеревался отправиться на своём свежеприобретённом автомобиле. Да простит меня внимательный читатель, если таковой найдется, обнаруживший ненароком гнетущее однообразие в личной судьбе главных героев. Все они холостые, да разведённые, все с неустроенной личной жизнью, все бездетные, пусть и порой вполне успешные внешне. Объясняется такое унылое постоянство достаточно просто. Женатого мужчину труднее отправить в далекое путешествие, заставить ввязаться в сомнительную авантюру с неясным результатом, отказаться от выгодного места и рисковать деньгами, карьерой и здоровьем. Нет, конечно, в жизни встречается множество мужчин, отцов семейства, по роду своей деятельности или в силу характера и сложившихся обстоятельств вынужденных длительное время находиться вдали от семьи (в широком спектре от космонавтов, моряков, дальнобойщиков до банальных алиментщиков, то есть особей мужского пола, скрывающихся от уплаты обязательных выплат на содержание ребенка, иначе — алиментов), но жизнь настоящая и жизнь выдуманная соотносятся также, как натуральная осетровая икра и икра искусственная, изготовленная из куриных яиц, молока, желатина, мяса ценных пород рыб, соответствующего органического красителя, красного или чёрного и соевых добавок. В том смысле, что... ну, вы меня, надеюсь поняли.
Посему, будет у нас Караваев одинокий холостяк. Одинокий и богатый. Опять же, почему богатый? Он мог бы быть одиноким и небогатым, и даже не небогатым, а попросту нищим, перебивающимся случайными заработками или живущим скромно на маленькую зарплату, едва хватающую от выплаты до выплаты, отчего ему приходилось часто, давя в душе закипающую злобу и переступая через попранную гордость, столоваться у родной младшей сестры, стойко вынося иронические взгляды и насмешливые реплики сестриного мужа относительно его, караваевского, хронического безденежья, помноженного на неспособность устроить своё неприкаянное бытие. Потому что социальная опция «быть богатым» есть необходимое (настоятельное) условие в рамках конструируемого и постулируемого рассказчиком сюжета. Проще говоря — для исполнения задуманного Караваев должен быть богатым. Не Крезом каким-нибудь, входящим в топ-сто миллиардеров по версии журнала Форбс, а обычным таким, среднестатическим середнячком, с чистым доходом в один-пять миллионов (мало?), ладно в пять-десять миллионов американской валюты в год.
Дверь открыл Аркадий, муж сестры Караваева Андроники, в роскошном белом махровом халате, с гостиничным логотипом, шитым золотой нитью на бархатной синей подложке. Гостиница была европейская, дорогая, из сети дорогих европейских гостиниц, отличающихся изысканностью обстановки и заботливым, почти домашним сервисом. Аркадий не занимался бизнесом, и жена его, сестра Караваева, не была бизнес-вумен, а гостиничный сертификат, с недельным проживанием в королевском люксе был подарком Караваева к свадьбе, и халат не был захвачен постояльцами по случаю при отъезде (читай, украден), а подарен ви-ай-пи клиентам официально (вручён с пожеланиями счастья и поздравлениями по поводу бракосочетания), в количестве семь штук (комплектом, семь штук уютных, легких, мягких, воздушных халатов, отдельно мужским, отдельно женским), упакованным в удобную сумку на застёжке-молнии и с непременным логотипом гостиничной сети на выпуклых сумочных боках. Волосы у Аркадия были мокрыми и взъерошенными, на шее дремлющим питоном висело махровое полотенце, неблагонадёжной радужной окраски.
- Сева, - сказал Аркадий, энергично улыбаясь, - заходи!
Аркадий практиковал североамериканский подход к жизненным реалиям, перипетиям и невзгодам, состоящий из двух нехитрых аксиоматических частей: у меня «всё o'kay» и «всё all right», сопровождаемый направленной вовне зверской аффектированной (насквозь лживой, определял про себя Караваев) улыбкой, от которой на улице в панике разбегались кто куда домашние и бесхозные собаки и злобно шипели в спину сидящие на скамейках у подъездов старушки-пенсионерки.
- Я в душе, - сообщил Аркадий, набрасывая на волосы полотенце и по дуге отклоняясь вправо по коридорчику к полуоткрытой ванной комнате. - Не скучайте без меня!
- Вот ещё! - из кухни выплыла сестра Караваева Андроника, получившая имя в честь басилевса империи Ромеев (восточной римской империи, Византийской империи) Андроника I Комнина [2], правившего с империей с 1118 по 12 сентября 1185 года (см. Википедия, статья «Андроник I Комнин»), последнего из рода Комнинов и предка династии Великих Комнинов, императоров Трапезундской империи.
- Похристосимся, братишка, - ласково сказала Андроника и близкие кровные родственники, по старому русскому обычаю трижды поцеловались в щёчки, обнявшись, опять же по-братски или по-сестрински, смотря с какой точки зрения глядеть на эти традиционные объятья-поцелуи.
- Снимай ботинки, тапочки под вешалкой.
- Я помню, сестрёнка.
- В этом и заключается шарм хлебосольной хозяйки — вежливо напоминать гостям о правилах приличия.
- Так я не гость, сестрёнка, если ты не забыла.
- А на тебе я тренируюсь, братик.
- Коварная. Где племяшки?
- Младшая смотрит мультики наверху. Старшая читает.
- Читает? Ух ты!
- Дети, бывает, тоже читают.
- Не представляю. Разве только смски.
- Ты удивишься, братик. Книги. Бумажные, - и сестра изобразила руками как перелистывают страницы бумажных книг.
[2]
Андроник I Комнин, греч. Ανδρόνικος Α’ Κομνηνός, (ок.1120 - 1185, император с 1183) — сын севастократора[a] Исаака. Воспитывался вместо со своим двоюродным братом Мануилом, отличался силой, ловкостью, красноречием, внешним видом и умением владеть оружием, что в те неспокойные времена ценилось весьма и весьма высоко. Обладая этими неоспоримыми качествами, заслужил прочные симпатии столичного общества. «При прекрасном телосложении он имел завидную наружность. Стан у него был пышный, рост величественный, лицо, даже в глубокой старости, моложавое. Он был необычайно здоровый человек, потому что чуждался изысканных лакомств, не был ни обжора, ни пьяница» (Хониат, [59, т. I, с. 445]).
Андроник был чрезмерно любвеобильным типом, выказывая на этом поприще ни с чем несравнимые успехи. Любовные похождения и политические интриги стали причиной его опалы и ареста. Связь с племянницей императора Мануила Комнина и подозрительные шашни с венграми привели Андроника к смещению с поста сербского наместника и заключению в башню Анемы — самую страшную по тем временам тюрьму Константинополя.
Проведя в тюрьме несколько лет Андроник умудряется из нее бежать, благодаря своей смелости и исключительной сообразительности. Он совершал свой побег дважды. В первый раз его опознали и схватили, но он бежал повторно, сумел добраться до Галицкой Руси, где стал приближённым Ярослава Осмомысла Галицкого. В 1165 году по Р.Х., получив гарантии безопасности, Андроник возвратился в империю, участвуя в осаде Землина, заслужил признательность Мануила и вернул себе его расположение, но ненадолго.
Причиной ссылки стали яростные протесты против назначения венгерского королевича Белы наследником ромейского трона и непрекращающиеся козни против царственного кузена. Андроника назначают наместником далёкой Киликии. В следующем, 1166 году по Р.Х., Андроник был разбит турками-сельджуками, и, опасаясь обвинений в предательстве (скорее всего, не лишённых оснований), вторично покинул пределы империи, укрывшись, на этот раз, в Антиохии, владении крестоносцев.
Пребывание его в Антиохии было непродолжительным. Скандальная история, связанная с дочерью князя Раймунда, которую Андроник соблазнил и бросил, заставила его перебраться в Иерусалим, столицу королевства Иерусалимского. Король Иерусалимский Альмарих отнесся к опальному византийскому принцу благосклонно, отписав ему в лен город Верит.
Оказавшись в Верите, Андроник немедля ввязался в новую любовную интригу, не менее скандальную, чем предыдущая. Он совратил знатную даму, вдову короля Иерусалимского Балдуина III и вместе с ней оставил город, вновь отправившись скитаться, теперь уже с безумно влюблённой в него женщиной. Их путь лежал к мусульманам, потому что император Мануил потребовал от Амальриха ослепить и выдать беглого родственника. Следующие десять лет Андроник провёл в Багдаде, Иконии, Дамаске, прежде чем обосновался в пограничном с империей замке Колонии.
Здесь мятежный кузен ромейского императора набрал наёмную дружину и занялся разбоем, сделавшись в короткий срок грозой купеческих караванов. За свою преступную деятельность он был отлучён от Церкви Константинопольским патриархом. Регулярно посылаемые против Андроника карательные экспедиции заканчивались безрезультатно (мятежный кузен при приближении ромейских войск прятался в неприступных горах, либо наносил ромеям чувствительные поражения).
Так продолжалось ровно до тех пор, пока ромейский стратиг Никифор Палеолог не захватил в одном из походов Феодору и её детей от Андроника. Эта потеря заставила Андроника сдаться. Он со слезами на глазах валялся в ногах императора, вымаливая прощения. Император был снисходителен к непутёвому родственнику.
В Константинополе Андроника не оставили, но дали ему в управление богатый город Эней в Пафлагонии. Там его восторженно встретили все, недовольные правлением Мануила. Андроник в одночасье стал вождём греческой оппозиции. Мануил терпеливо сносил рост влияния Андроника, ограничившись требованием клятвенного признания верности наследнику престола Алексею. Андроник без колебаний поклялся.
После смерти Мануила трон империи занял его сын Алексей. Смерть Мануила I Комнина вызвала ожесточённую борьбу между двумя партиями: западной и патриотической. Первую возглавляла супруга покойного императора Мария Антиохийская и её любовник, протосеваст[b] Алексей Комнин (не император), вторую — наш герой, Андроник. Западников поддерживала латинская община Константинополя, патриотов — знать, императорская семья и духовенство.
Весной 1182 года по Р.Х. Пафлагонские войска начинают движение к столице. По пути мятежники увеличивают свои силы за счёт жителей провинций, считавших Андроника освободителем от засилья «латинян». Посланный на подавление мятежа константинопольский сановник Андроник Ангел перешёл на сторону восставших. В марте войска Андроника подходят к столице. В самом городе его люди распространяют слухи о том, что якобы Мария Антиохийская со своим любовником достигла соглашения с «латинянами» и в обмен на их помощь готова отдать им столицу.
В ответ варяжская гвардия схватила протосеваста Алексея и выдала его Андронику, который приказал ослепить соперника. Одновременно с этим в Константинополе началось избиение «латинян». Из шестидесяти тысяч итальянских купцов, священников и членов их семей лишь немногим удалось добраться до кораблей.
Вступив в Константинополь, Андроник присягнул на верность малолетнему императору. Став регентом, он поселился во Влахернском дворце. Император с матерью переехали в Манганский дворец, расположенный в пригороде столицы Филопатионе. Вслед за этим Андроник развязал репрессии против родовой знати, жертвами которых стали Мария Антиохийская, Мария Порфирородная, Рене Монферратский.
Вдову Мануила I заточили в монастырь, где держали впроголодь, а несколько дней спустя, когда регент добился от императора смертного приговора, задушили в присутствии слуги Андроника — этериарха[c] Константина Трипсиха.
В сентябре 1183 года по Р.Х. Андроник короновался как соправитель Алексея II Комнина. Месяц спустя молодого императора привели во дворец и, пока Андроник занимался государственными делами, умертвили в соседней комнате. Алексея II задушили тетивой от лука Константин Трипсих и Феодор Дадибрин. Сторонники Андроника, принимая решение об убийстве Алексея, лицемерно вспоминали стих Гомера: «Нехорошо многовластье, единый да будет властитель».
Убив Алексея, Андроник женился на его одиннадцатилетней вдове — французской принцессе Анне. В начале правления Андроник принялся ревностно искоренять злоупотребления чиновников и знати, ограничил расходы двора, провел ряд насущных реформ, покровительствовал учёным, поэтам и юристам. Недовольство знати вылилось в вооружённое сопротивление.
Зимой 1184 года по Р.Х. восстали Филадельфия, Никея, Лопадий. Во главе восставших встали Андроник Лопарда, Ангелы и другие. Андроник лично возглавил поход против мятежных городов и начал неслыханный террор против знати, в котором пострадал и бывший подручный Андроника — этериарх Константин Трипсих, подвергшийся ослеплению. Вскоре репрессии распространились и на простой люд. В империи расплодились доносчики и граждане не могли быть спокойны нигде: ни дома, ни на улице. Ненависть граждан по отношению к императору возрастала и оттого, что он не стеснялся затаскивать к себе на ложе любую понравившуюся ему женщину.
Народ прозывал венценосного сластолюбца Приапом. Тирания, установленная Андроником отвратила от него последних приверженцев, а скорому падению способствовала внешняя агрессия.
Осенью 1185 года по Р.Х. Норманны, под начальством графа Танкреда, племянника короля Сицилии Вильгельма II, захватив Фессалоники, устроили в городе резню, перебили множество Греков и осквернили православные святыни. Андроник же, не почувствовав перемены мнения, в момент подготовки войска к войне, покинул столицу, отправившись развлекаться.
12 сентября 1185 года по Р.Х. в Константинополе произошёл стихийный переворот, в результате которого власть захватил Исаак Ангел. Вернувшийся Андроник во главе варяжской гвардии прорвался во дворец, но восставший народ перебил немногочисленную дружину императора. Андронику пришлось бежать из города, переодевшись русским купцом.
Сев на корабль вместе с наложницей-флейтисткой Агнессой, смещённый император отплыл в Малую Азию. Поднявшаяся буря задержала беглецов и посланной в погоню эскадре удалось их захватить. Победители выкололи Комнину глаза, отрубили кисти рук, после чего бросили в темницу, лишив пищи и воды. Затем он был посажен голым на облезлого верблюда и под крики и улюлюканье толпы доставлен на ипподром, где его подвесили за ноги к перекладине и принялись нещадно избивать.
Некие латинские наёмники кололи бывшего императора кинжалами в пах и и рубили мечами, демонстрируя своё искусство нанесения ударов. Андроник держался стойко. Не теряя сознание, он повторял: «Господи, помилуй! Зачем же вы ломаете сломанный тростник!». Когда наступила агония и поверженный император поднёс к лицу изуродованную палачом руку, на которой открылась рана, кто-то закричал: «Смотрите, он и перед смертью хочет напиться крови!».
Правление Андроника I Комнина, тем не менее, было последней попыткой спасти хиреющую империю. Нарастающий процесс упадка Византии завершился в 1453 году по Р.Х. падением Константинополя и окончательной гибелью Византийской империи.
[a] Севатократор (греч. Σεβαστοκράτωρ) — «Почтенный правитель». Титул, учреждённый императором Алексеем I Комнином. Происходит от совмещения титулатуры «автократор» и «севаст». Относится к числу «парадных» титулов, не имеющих практического наполнения. По сути, единственно означает лишь то, что носитель его достаточно близок к священной особе императора. Первым севастократором был Исаак Комнин, брат Алексея I Комнина. Титул севастократора присваивался также иностранным должностным лицам.
[б] Протосеваст — «первопочтенный». Особый титул, был учреждён для Адриана, второго брата императора Алексея I Комнина. В течении XII века по Р.Х. Титул присваивался детям императоров, севастократоров и высшим должностным лицам иностранных государств
[c] Этериарх — начальник личной императорской гвардии, обладал также судейскими функциями. Впервые должность этериарха появилась при императоре Михаиле III (840 – 867 гг.). Этерия — «товарищество по оружию»; личная гвардия императора. Этерию возглавлял этериарх, с XI века по Р.Х. — великий этериарх. В Х веке по Р.Х. делилась на великую, среднюю и третью этерии во главе с соответствующими этериархами. Этерия исчезла на рубеже XIII – XIV веков по Р.Х., а звание великого этериарха превратилось в церемониальную придворную должность, занимавшую двадцать шестое место в имперской иерархии.