- Думаю, справлюсь. По крайней мере, постараюсь.
- А почему так осторожно? Не уверены? Или сомневаетесь?
- Размыто как-то, Аполлинарий Иванович. Неопределённо. Езжайте, поглядите. С какой целью? Что я должен искать? Что-то конкретное? Или меня отправляют для перманентного устрашения, этакой зубастой щукой, чтобы карась не дремал? И с какими полномочиями я поеду?
- О полномочиях не беспокойтесь. Полномочиями мы вас не обидим, Пётр Александрович. Полномочия у вас будут увесистые. Железобетонные. Можете карать, можете миловать, а можете сразу отправлять на гильотину, - шутливо заверяет Шуктомова заместитель Председателя Совета Министров. - Однако поедете вы туда не в качестве контролёра-надзирателя. Ваша главная миссия заключается в том, чтобы объективно, непредвзято оценить общее положение дел на проверяемых объектах. После чего изложить обо всём увиденном на бумаге. Обстоятельно и методично.
- Насколько я понял, - говорит Шуктомов, - важно не то, что я сделаю, а то, что напишу.
- Вы правильно поняли, Пётр Александрович.
- Следовательно, предоставленная мне власть скорее номинальна, чем реальна.
- Пётр Александрович, - со вздохом произносит заместитель Председателя Совета Министров, - вопрос о власти суть вопрос второстепенный. Полномочия не цель, они средство, гарантирующее выполнение основной задачи. Хотя никто не запрещает вам использовать их без каких-либо ограничений. Но не этого я от вас ожидаю. Охотников помахать шашкой направо и налево вполне хватает, а мне нужен вдумчивый, терпеливый, скрупулёзный, ответственный и честный наблюдатель. Предупрежу заранее: подробности личных взаимоотношений, слухи, кляузы, доносы меня не интересуют. Это к тому, что возможно вы решите, будто вас заставляют шпионить. Подглядывать за людьми и собирать компромат. Отнюдь. Но обзор морально-нравственного климата в коллективах в целом был бы весьма кстати. Развеял я ваши сомнения, Пётр Александрович?
- Как раз сомнений-то и не было, Аполлинарий Иванович. А была и остаётся недосказанность и непонимание лично моей роли в проекте. Впрочем, это лирика, не имеющая отношения к настоящему состоянию дел. Я готов исполнить возложенную на меня миссию. Когда мне выезжать?
- Ну, не выезжать, а вылетать, Пётр Александрович. Рейс на Вышегорск через полтора часа. Затем вертолётом доберётесь до Мглистого Материка. А уж оттуда исключительно автомобильным транспортом. По всей Усть-Карташевской Пади. Дороги там, не приведи господь. Времянки. Песок, щебёнка, бетонные плиты. Жуткая чересполосица: где песок, где щебёнка, где бетонка. В жару пыль, в дождь грязь, слякоть. А места в округе прекрасные, чудесные, удивительные природные ландшафты. Озера, речка, тайга, поляны. Наше северное великолепие. Сами увидите, и влюбитесь, несмотря на тотальное и безраздельное засилье гнуса. Долить вам чайку?
- Не откажусь, Аполлинарий Иванович.
-Ай-я-яй, а чай-то остыл, - говорит заместитель Председателя Совета Министров, включая интерком. - Екатерина Гордеевна, принесите-ка нам ещё горячего чая.
Мглистый Материк, вполне оправдывая своё название, встречает Петра Александровича ветром и нудным моросящим дождём. Шуктомов спрыгивает на асфальтовое покрытие вертолётной площадки. Пилот за его спиной втаскивает в салон лесенку и захлопывает люк. Вертолёт суматошно бьёт лопастями, подпрыгивает и полого уходит в небо, задирая вверх хвост. Пётр Александрович вздергивает бегунок молнии на куртке до самого подбородок, закидывает на плечо спортивную сумку, накрывает голову бриф-кейсом и быстрым шагом направляется к ожидающим его у «уазика» людям. Шуктомова встречает уполномоченный Гражданской Администрации тылового обеспечения.
- Овчинников Матвей Валентинович, - представляется уполномоченный. - Советник второго класса. Партикулярный.
- Шуктомов Пётр Александрович, инженер. Электронщик.
- Не удивляйтесь, Пётр Александрович, - объясняет Овчинников, замечая, как у Шуктомова непроизвольно дергается бровь, - тому, как я представился. Администрация у нас, конечно, гражданская, но гражданская она больше по названию. Половину нашей службы составляют прикомандированные военные. Одежда на них, в целях конспирации, цивильная, а манеры и поведение соответствующее. Казарменное. Я против нашей доблестной армии ничего плохого не имею, однако армейский контингент здесь, прямо говоря, интеллектом не блещет. Дуболомы редкостные, не в обиду будь сказано. Интенданты.
- И что? - с интересом спрашивает Шуктомов.
- Да по разному случается, - хитро усмехается Овчинников. - У некоторых приезжающих товарищей складывается превратное отношение, некоторые товарищи жалуются, сигнализируют в вышестоящие органы. Возмущаются, строчат докладные, требуют проверить, расследовать, наказать. Давеча, вот, квалифицированный специалист чуть в реанимации не оказался. Занимательная ситуёвина с товарищем приключилась. Прелюбопытнейший, можно сказать, казус. Неординарный. Из ряда вон выходящий.
Овчинников разворачивается и стучит кулаком в борт «уазика»:
- Заводи свой шарабан, Валя.
Шофёр кивает и послушно лезет за руль.
Овчинников предупредительно распахивает заднюю дверцу: - Садитесь, товарищ Шуктомов. А я, с вашего разрешения, устроюсь на переднем сидении.
- Ну, вот, - говорит Овчинников, когда машина трогается. - Встречает нашего специалиста майор Варакушин. Личность сама по себе колоритная. Представьте: худющий мужик, ростом под метр девяносто, руки длинные, как у обезьяны, носит обувь сорок шестого размера. Ходячее недоразумение, одним словом. При этом силища у него невероятная. Железный прут в узлы сворачивает играючи. Вдобавок ко всему, не дурак выпить. В отличие от специалиста. Специалист, оказывается, не пьёт. Совсем. Он вообще трезвенник. Варакушин достаёт из портфеля бумажную салфетку, бутылку водки, гранёный стакан, ножик и помидорину. Раскладывает это богатство на портфеле, располовинивает помидор, откупоривает бутылку, наливает в стакан филигранно, с "горкой", выпивает, закусывает половинкой помидора, разливает остаток и протягивает стакан специалисту. Тот в смятении. Не пить нельзя, но и пить не хочется. Отказаться невозможно, не ровен час хозяев обидишь. Чорт его знает, может здесь у них традиция такая. Согласиться? Это как предательство совершить. Прилюдно отречься от установленных принципов. Что делать, как поступить? Варакушин на него смотрит, водитель на него смотрит и под их гипнотическими взглядами наш специалист ломается. Высасывает в три глотка водку, заедает помидором и попадает в больницу с острым алкогольным отравлением. Представляете?!
- Представляю, - улыбается Пётр Александрович. - А что Варакушин?
- Майор был строго наказан. Семь дней домашнего ареста, выговор с занесением в личное дело, предупреждение в неполном служебном соответствии, понижение в должности и перевод на место заведующим складом.
«Уазик» проезжает мимо огромной стройплощадки. Овчинников оборачивается к Шуктомову: - Оцените, Пётр Александрович. Какой размах! Расширяемся в авральном порядке. Старых мощностей катастрофически не хватает. Склёпаны по временной схеме. Мы же собираемся возвести суперсовременный грузовой комплекс. Автомобильные, железнодорожные, воздушные терминалы, сортировка, складирование, хранение, оптимизированная загрузка материальных ценностей. Строим с прицелом на будущее, для последующего обеспечения всестороннего социально-экономического развития региона. Уже разработан детальный план. Перспективы - дух захватывает! Главное - не очередное сотрясение воздусей. Конкретная, до копейки рассчитанная программа.
- Впечатляет, - Шуктомов согласно кивает.
- Не то слово, - «уазик» катит по крупному гравию. Овчинников хватается за скобу, прикрученную к панели. - Не то слово, Пётр Александрович. Аж душа от счастья вибрирует и на осколки крошится. Надоело задницу в конторах протирать. Захотелось настоящей созидательной работы, чтобы реально видеть плоды трудовой деятельности.