Мальтус считал возможными очень короткие периоды удвоения, поэтому он, с своей точки зрения, имел право говорить, что выселение не поможет беде, происходящей от излишнего размножения: при 20-летнем периоде удвоения процент размножения равняется 3,6. Если при таком размножении будет эмигрировать ежегодно 1,5 процента населения, то все-таки останется ежегодное приращение в 2,1 процента, при чем население удвоится в 33 года. Совершенно иное дело, когда периоды удвоения, — как это мы видели из предыдущего, — оказываются, по свойствам человеческого организма, гораздо более длинными, чем думал Мальтус. Тогда эмиграция должна быть признана могучим средством борьбы с перенаселением. Благодаря ей периоды удвоения населения, остающегося в стране, могут быть удлинены до цифр, на первый взгляд кажущихся совершенно невероятными. По обыкновению, Чернышевский поясняет свою мысль примерным расчетом, и, — как нередко случается у него, — расчет не совсем точен [230].
Впрочем, в данном случае это не важно. Чернышевский сам не придает значения полученным им цифрам, "явно смеющимся над нами и своею огромностью, превышающею всякий расчет экономических вероятностей, и своею нелепою претензиею на точность". Цифры эти убеждают не частностями, а общим своим смыслом. Они "говорят нам: не бойтесь; кто хочет запугать вас, против того выставьте вы нас, — опровергнуть нас нельзя, но мы построены на нынешних ваших обычаях и понятиях, — неужели вы думаете мерить далекое будущее вашими обычаями, понятиями, средствами производства? Неужели вы полагаете, что ваши праправнуки будут такими же, как вы? Не бойтесь, они будут умнее вас. Думайте о том, как вам устроить вашу жизнь, а заботу о судьбе праправнуков оставьте праправнукам…" [231].
Нужно ли входить в подробный разбор этих доводов Чернышевского? Мы считаем это излишним. Мы только повторим сделанное выше замечание насчет того, что взгляд его на размножение людей имеет, как и все его социально-политические взгляды, крайне отвлеченный характер. Как должно было отражаться это обстоятельство на его исследовании, понятно само собою. Оно делало его мало убедительным. Там, где надо было бы внимательнее всмотреться в окружающую действительность, Чернышевский довольствовался формальной правильностью своих силлогизмов. Но формальная правильность силлогизмов еще не ручается за верность вывода. Все зависит от посылок. Посылки же Чернышевского строились обыкновенно на нескольких цифрах, часто очень остроумно истолкованных, но далеко не исчерпывавших всего разнообразия рассматриваемых явлений. Поэтому и возражения его Мальтусу могут считаться скорее образчиком полемической находчивости (отчасти не чуждой, как мы видели, некоторой доли опрометчивости), чем научного рассмотрения предмета. Вот, например, окончательный вывод Чернышевского не подлежит сомнению: не законы природы, а взаимные отношения людей, общественные отношения причиняют бедность рабочего класса. Но когда речь заходит о точном указании тех сторон современных общественных отношений, которые причиняют так называемое перенаселение, рассуждения нашего автора делаются довольно сбивчивыми. Мы видели, что в главе о прибавочной стоимости (или прибыли) он приписывал обеднение рабочего класса стремлению этой стоимости расти по геометрической прогрессии. В главе о "действительном источнике дефицита в земледельческом продукте" он обращает свое внимание на два другие обстоятельства) а именно: "на отношение основного капитала к прибыли" и на "пропорцию земледельческого населения в общем составе населения".
С увеличением населения производительность труда, прилагаемого к земле, падает. Для избежания дефицита в земледельческом продукте требуются улучшения в способах обработки земли. Чернышевский старался доказать, что процент необходимых улучшений очень невелик, и что с этой стороны человечеству опасаться нечего. Но в своих вычислениях он принимал неизменным отношение земледельцев к общему составу населения. С изменением этого отношения, с уменьшением "пропорции земледельцев" — процент улучшений, необходимых для покрытия дефицита, быстро возвышается. А это значит, что людям все труднее и труднее становится бороться с дефицитом. Дело доходит, наконец, до того, что улучшения уже не покрывают дефицита. Именно это мы и видим, по его мнению, в истории всех прогрессирующих стран. По мере развития цивилизации городское и вообще не земледельческое население увеличивается на счет сельского, земледельческого. От земледелия отнимается больше рук, чем это допускается успехами земледельческого искусства. Отсюда — недостаток продовольствия, который, несомненно, существует в современных цивилизованных обществах. "Мальтус был прав, говоря, что с размножением населения является непобедимый никакими земледельческими улучшениями дефицит земледельческого продукта, дефицит, производящий нищету с ее последствиями. Мальтус ошибся только тем, что остановился на одновременности этих двух явлений и голословно назвал одно из них причиною другого, между тем как связь между ними только связь одновременности, а не причинности, и происходят они не одно из другого, а каждый имеет свою особенную причину" [232].
230
Так, Чернышевский находит, что эмиграция, доходящая до 1,5 процента населения, в обществе, число граждан которого удваивалось прежде через 52,6 года, удлинит период удвоения до 894,8 лет. Между тем, из его же таблицы видно, что первоначальный процент размножения в таком обществе равнялся бы лишь 1,3275. При эмиграции, процент которой превышает первоначальный процент размножения, в населении явится убыль, а потому оно никогда не удвоится. если не изменится положение дел.
231
Там же, стр. 279–280. Примечание к настоящему изданию (изд. "Шиповник"), Это — совсем во вкусе Фейербаха, который говорил: "Überlass jeder Zeit ihre Aufgaben und wünsche nicht Alles zu verschlingen. Löse die Forderungen, welche deine Zeit an dich stellt и т. д.