– Не слишком ли тесно?
Суи засмеялась:
– Возможно, но меня это устраивает. Япония чересчур правильная страна, у японцев слишком стандартные представления о добре и зле. Люди беспокоятся о том, что о них подумают другие, а в метро мужчины пристают к женщинам. Зато в следующую минуту встретишь такую добрую старушку, что поневоле расплачешься. Что за страна! Я взрослею, и что-то во мне меняется. Тяжело в Японии, но живешь.
– Мнение японки, проведшей за океаном большую часть своей жизни.
– Неважно, – сказала Суи. – Раньше мне нравилось то, что где бы я ни заснула, я проснусь с чистой совестью.
– Мне так не нравится, – сказала я.
– А теперь хочу спать в одной и той же кровати, у себя дома.
– Сейчас так оно и есть.
Суи сказала, что хочет жить не только безрассудством. Умоляю тебя, подумала я, не рассказывай о нем подробно. О печальных и убогих обстоятельствах своей жизни.
– Не делай разочарованный вид, это жизнь. Все, о чем я сказала, – правда, даже если звучит как литературный вымысел. Я по-прежнему жива. Эти слова обращены не ко всем, а только к тебе, – внезапно сказала Суи.
Я была поражена.
– Прости, пожалуйста. У меня был разочарованный вид?
– У тебя было такое лицо, словно ты не желаешь слушать мои грустные рассказы.
Суи сверкнула прищуренными глазами:
– Ты любила кого-нибудь по-настоящему?
– Любила, хотя и не уверена. Думаю, что любила Сёдзи, но мы с ним не успели даже поссориться, – сказала я. – Что случилось? Ты ведешь себя как моя старшая сестра.
– Все, кого я встретила в Японии, в том числе и Отохико, мне не интересны. Мне хочется, чтобы люди были странными, грязными, эмоциональными, жалкими, благородными, бесконечно сложными. Мне нравится жить, нравится любить. Нравится быть настоящей женщиной, сильной и слабой. Нравится после крупной ссоры сесть рядом, чтобы полюбоваться луной. Нравится чувствовать и плакать. Когда я иду на свидание с любимым человеком, кто бы ни был, я всегда стараюсь выглядеть красивой! Это инстинкт, логика здесь ни при чем, – Суи улыбнулась. – Попробуй безумно влюбиться! Я научу тебя этому, потому что я тоже женщина.
– Ты когда-нибудь любила женщину? – спросила я с некоторым волнением.
– Некоторые женщины признавались мне в любви, но я не отвечала им взаимностью.
Я совсем опьянела. Светящийся ночной город будто бы приблизился.
– Ты мне нравишься. С тобой я чувствую себя спокойной и одновременно напряженной. Необычное чувство. Ты мне очень помогла. Ты удивительный человек, – сказала Суи. – Давай еще повеселимся, пока лето.
Она привалилась к моему боку. Сладкий запах ее волос, аромат жасмина и сандалового дерева. Запахи летней ночи, устремляющейся ко мне.
– Интересно, что ты будешь делать таким же летом через несколько лет? Где ты будешь? – сказала я.
– Не знаю, – сказала Суи.
Мы становились все более честными и откровенными, и это меня пугало. Она совершенно не боится не понравиться. Я не лесбиянка и не наивная школьница, я самая обычная женщина. Они все трое источают аромат своего прошлого, когда жизнь была радостной и богатой. Для меня быть с такими людьми – все равно, что находиться в цветнике, который немного выпадает из реальности. Я давно это заметила. Это время моей жизни было прекрасным, но у него есть свои пределы. Бесконечно продолжаться оно не может. Я словно проснулась – почему я еще с ними?
Сильный ветер. Я продрогла.
– Конечно, он проклят. Ты знала об этом? – спросила Суи.
– Замолчи. Не говори такие слова в темном месте, – сказала я. Белый бетонный пол, заброшенные рамы для сушки белья. Мертвое пространство смерти, где дышат только несколько световых пятен. Есть здесь кто-нибудь, кто слышит нас?
– Когда умер Сёдзи, ты что-нибудь почувствовала? – спросила Суи. – Что-то присутствовало в комнате рядом с тобой?
– О чем ты?
На самом деле я, несомненно, что-то почувствовала. В то утро, когда он умер, в том доме.
– С тех пор, как я была с отцом, я стала это чувствовать, и позже, когда была с Сёдзи и когда встречалась с Отохико. Ощущаешь свою беспомощность и то, что ты становишься орудием, – широко раскрыв глаза, сказала Суи. – Я ничего не боюсь, кроме этого! И чувствую это постоянно. В комнате перед тем, как умер отец, я видела знаки. Это сила злого рока, и она проистекает из той книги. Отец из-за нее и умер. Мне страшно думать, что из-за нее я жива, и встретилась с тобой, и что сейчас мы вместе.
– Что ты имеешь в виду? Силу той книги? Одаренность своего отца?
Я смотрю на звездное небо. Думаю о людях, которых знаю. Сижу на крыше дома, похожем на развалины, будто на руинах в какой-то чужой стране. Я – та, кто все это чувствует. Кто я?
Рано или поздно я прихожу к этой мысли.
– Нет, я имею в виду не это. От отца теперь остался только пепел, а кто он был раньше? Японец-скиталец, покинувший свою страну. Это вселилось в него! Отец умер, а оно осталось…
– Искусство? Душа художника? Или…
Она не дала договорить.
– Нет, не это. Ты, кажется, знаешь. Злой дух, злой рок, проклятье. Дурная кровь, которая не позволяет мне и Отохико быть вместе.
– Ты уверена? – сказала я. – Но это можно победить!
– Не знаю, – сказала Суи. – Скорее бы она распрощалась с этим.
– Кто? – не поняла я.
– Саги. Да, я забыла тебе сказать: я послала ей копию рассказа.
– Неужели? – удивилась я.
Я стояла и, держась за ограду крыши, смотрела вниз. Я так сильно удивилась, что небо и земля закружились передо мной.
– Ты посоветовала мне это сделать, и я поняла, что это самое правильное.
Суи улыбалась. В полумраке виднелись ее белые шорты. И белые зубы.
– Лучше было бы передать при встрече.
– Нет, мне неловко, – она засмущалась. – Кажется, я пьяна.
Она легла ничком и некоторое время сгребала в кучку отколовшиеся куски бетона. Потом закрыла глаза, и мне стало не по себе. Я подошла ближе и увидела, что она спит.
– Вставай! – я потрясла ее, и Суи, собрав все силы, поднялась.
– Я видела во сне могилу, – сказала она, потирая глаза. – Как плохо, что под нами никого нет.
– Только одна большая могила, – сказала я. – Пойдем отсюда.
Суи кивнула. Мы спустились на улицу, которая по-прежнему кишела людьми, и отправились искать выпивку.
Когда я вспоминаю теперь эту ночь, я понимаю, что она не причинила мне вреда и окутала меня, словно сон младенца.
*
Как-то днем, в конце августа, мы с Саги возвращались домой из кино. Решили выпить по чашке чая и разойтись по домам.
Мы проходили мимо вокзала, который, несмотря на многолюдность, почему-то казался тихим, мимо фонтана всех цветов радуги. Сквозь струи танцующей воды я увидела вдруг лицо Суи.
Суи создает вокруг себя атмосферу, которую узнаешь даже в толпе. Она шагает легкой походкой, словно летит.
Я окликнула ее:
– Суи!
Саги рядом со мной остолбенела. «А-а», – отозвалась Суи и, заметив Саги, смущенно улыбнулась. Потом подошла.
– Давно не виделись. Спасибо за копию, – сказала Саги так, будто недавно с ней встречалась. И вдруг Суи обняла Саги. Сильно обхватила руками, сказала: «И правда давно», и на глазах ее выступили слезы. «Суи счастлива ее видеть», – подумала я.
– Отстань! – улыбнулась Саги. Ее улыбка была настолько сердечной, что производила впечатление неискренней.
Когда Суи отпустила Саги, ее лицо стало обыкновенным: