– Ты выросла!
– Отохико я вижу постоянно, а о тебе остались только детские воспоминания. Так рада тебя видеть, что сама удивляюсь.
Мы стояли втроем. Площадь, по которой медленно ехали машины, автобусы на автобусной остановке. Как много сложных вещей заполняли собой этот обычный ясный день. Проходящие мимо люди задевали нас, их голоса перебивали наш разговор. Странное чувство! Почему Суи заплакала? Что будет с ними, если они помирятся? Хотя я познакомилась с ними совсем недавно, у меня возникло впечатление, будто бы я наблюдаю за обеими с самого детства. Иногда приходится пройти долгий путь, чтобы отыскать свою семью.
– Теперь ты гораздо больше похожа на отца, чем в детстве, – сказала Суи. Саги смутилась.
– А чем?
– Глаза. Нос. Точно такие, как у него.
– Мама тоже так говорила.
– Вы очень похожи друг на друга! – сказала я. – Сразу видно, что родные сестры, а не двоюродные.
– Правда? – Суи долго и пристально всматривалась в лицо Саги, словно дыру сверлила. На мгновение на ее лице появилась печальная улыбка. Я уже видела такую улыбку и помню то болезненное ощущение, которое она у меня вызвала.
Эту улыбку тут же сменила обычная.
– Особенно нос, – сказала Суи и указательным пальцем притиснула нос Саги.
Мы расстались.
– Раньше мы никогда так не встречались, – удивленно сказала Саги.
– Бог, видно, решил, что сейчас можно это позволить.
– Почему только сейчас? Я ведь не изменилась.
– Ну и что?
– Это – жизнь брата, – сказала Саги. – Я переживаю из-за нее. Она такая несчастная, и я всякий раз, когда ее вижу, как будто слегка о чем-то сожалею.
И добавила:
– Она уходит, словно исчезает. Не знаю, увижу ли я ее когда-нибудь снова.
Я обернулась. Фигура в желтой рубашке уже почти затерялась в толпе.
Как удаляющийся воздушный шар. Мы проводили ее взглядом.
*
Мне трудно выразить словами то, что произошло потом. Быть может, спустя годы Отохико напишет об этом гораздо лучше меня.
Я не сумею внятно рассказать об этом лете. Я помню только жаркие солнечные лучи и сильное чувство, что меня нет… Я отсутствовала. Какую роль я играла? Иногда мне кажется, что я превратилась в это лето. В роли лета у меня было важное преимущество: я могла видеть эту женщину. Видеть Суи.
Я стала частью атмосферы, которая окружала ее, и впитала в себя ее непонятную печаль. Она до сих пор хранится в моей груди. Плохая судьба, душа, навлекающая на себя неудачу. Я видела, как Суи применяет всю свою изобретательность, чтобы отстоять любовь.
Что особенного нашла она в отце и Отохико?
Вокруг миллионы мужчин, почему она выбрала своих родственников?
Нет совершенной любви – если бы ты и Отохико расстались, он вздохнул бы с облегчением.
Ты счастлива своей жизнью? Ведь ты сама виновата в том, что ничего хорошего с тобой не происходит.
Суи верила в затрудненное дыхание своей причудливой души, в сверкание своей интуиции.
Она обладала невероятной волей к жизни и напоминала котенка, который жалобно мяукает в грязной луже, но остается в живых. Сёдзи этого не хватало, а я и Отохико не в состоянии были поверить в это полностью и колебались.
Суи использовала свою волю до конца. Тем летом я была рядом и видела ее.
Я видела Суи.
*
– Ты можешь прийти ко мне? Мне очень одиноко, – сказала Суи плачущим голосом. «Опять?» – подумала я.
– Что случилось? Где Отохико? Его нет?
– Это – большой ребенок, – несмотря на слезы, она прыснула. – Смешно говорить, но он ушел в поход.
– В поход? – я невольно рассмеялась. – В поход с костром?
– Приехал его американский друг и предложил попутешествовать. Три дня назад они уехали.
– Ведет себя как мальчишка.
– Именно. Мне надо выговориться… придешь?
– Хорошо!
После нашей встречи с Саги мы не созванивались и не встречались. Я купила цветы и пирожные и отправилась к Суи.
Смеркалось. Сумерки входили в каждый дом, и люди зажигали электричество. В последнее время мое сознание, совсем как у алкоголика, прояснялось только с наступлением вечера. Уличное освещение, выныривающее из темноты, жилые дома на склоне. «Уже вечер!» – думаю я и просыпаюсь.
Кажется, я всегда чем-то одержима. Я постоянно ловила себя на мысли – бываю ли я когда-нибудь не одержима?
Я позвонила в дверь. Ответа не было, я повернула ручку, и дверь легко открылась. В квартире ярко горел свет, но Суи не было видно. Стеклянная дверь на веранду в раме из алюминия была приоткрыта. В ней виднелось легкое вечернее небо.
Я вошла в комнату и увидела стоящую на веранде Суи. Она курила, что с ней редко бывало. Ее волосы, совсем как в стоп-кадре, вздымал ветер.
– Привет, – сказала я.
– Заходи, – Суи обернулась. Словно светлое облачко на фоне разноцветного вечернего неба. Бледные губы, покрасневшие глаза. – Занималась стиркой, устала, – сказала Суи.
– Пожалуйста, не беспокойся.
Не успела я опуститься на пол, как Суи вскрикнула:
– Ой!
– Что? – усевшись, спросила я.
– Ты, как нарочно, сюда села! Я пролила кофе…
На моих белоснежных брюках виднелось коричневое кофейное пятно. Я пришла в отчаяние.
– Я уронила кофейник и забыла вытереть, – Суи громко рассмеялась. – Какое дурацкое совпадение. Снимай, надо сразу постирать.
– Дашь мне что-нибудь?
– Держи.
Суи достала из корзины с только что выстиранным бельем черную трикотажную юбку. Я переоделась в ванной. Суи сунула мои брюки в стиральную машину и нажала кнопку.
– Извини, – сказала Суи и бросила туда, где был пролит кофе, какую-то тряпку. – Это знак, что сюда нельзя садиться.
– Понятно, – сказала я. В комнату доносился слабый шум стиральной машины.
– Тебе нравится стирать? – спросила я.
– Нравится этот звук, – ответила она.
– Вот цветы и пирожные.
– Лилии! Мои любимые цветы. Похожи на меня? – взяв лилии в руки, спросила Суи.
– Когда говоришь, не похожи.
– Вот как.
Немного похожи, подумала я. Сильным запахом и тем, что, когда цветочная пыльца попадет на одежду, ее ничем не вывести.
Суи улыбнулась, а я, смутившись, как школьница, не стала этого говорить.
Стеклянные глаза. Зрачки с холодным отблеском. Суи в тот день была очень добра, раскрывала свою добрую половину, незаметно распространяла ее, согревала атмосферу.
Конечно как лилия.
Запах сладкого сиропа, в который превратилось отчаяние.
– Знаешь, я уже жалею о том, что ее отдала, – поставив лилии в вазу, сказала Суи.
– Копию рассказа?
– Да. Удивительное дело, правда? Последний оплот моего детства. Когда о рукописи никто не знал, я пьянела от сознания, что скрываю ее. Гордилась тем, что о ней знаю только я. Придумывала, куда бы получше спрятать свое сокровище. Благодаря этой рукописи я росла в своих собственных глазах.
– Странно! – сказала я. – Пока она принадлежала тебе одной, она была не больше чем амулет! Куда бы ты ни поехала, ты и без нее сможешь жить! И здесь, и в Африке, и в Индии…
– Неужели? – удивилась Суи. – Кажется, уверенность возвращается ко мне.
Она явно хотела успокоить меня, и мне стало досадно. Нужно было что-то ей сказать:
– Ты любишь жаловаться, но у тебя есть сила. Ты не сходишь с ума и не делаешь глупостей. Я убеждена, что рано или поздно ты добьешься своего счастья. У тебя есть талант, есть жажда жизни. Я уже месяц рядом с тобой и просто убеждена в этом. У тебя есть свои проблемы, но ты движешься в правильном направлении.
– Спасибо, – Суи улыбнулась уголками рта.
Наконец-то я вспомнила. Точно так же улыбался Сёдзи. С безнадежной любовью. С непоколебимой твердостью.