Собравшись с мыслями, искатель отложил пакет снова на пол и вернулся к деревяшке. Голову изнутри буквально распирало от смутных мыслей — так часто бывает, когда долго не можешь решить головоломку или сложную задачу и ощущаешь большое количество быстро мельтешащих мыслей, но ни одна из них не задерживается в голове надолго, молниеносно сменяясь другой мыслью. Разбавляется это состояние раздражительным настроением. Парадокс состоит в том, что спешка в таком состоянии и неизбежна, и вредна.
Боец приподнял на весу столешницу. «Я бы предположил, что это и вовсе никакая не подсказка, а щит, если бы не…», — мысль будто прервалась от того, насколько неудобна была в обращении эта штука, когда приходилось держать её на весу.
Нет, щит таким быть не может. В отверстия, неудобно расположенные на поверхности, с трудом можно было поместить два пальца, а речи о том, чтобы нормально маневрировать ей как щитом даже и не шло. Быть может, тогда это мобильный вариант амбразуры? Искатель перехватился и взял её за края. Нет. Выглядело наверняка нелепо. Через отверстия, если держать столешницу на вытянутых руках, можно было неплохо обозревать то, что происходит за её пределами, но об удобстве снова речи не шло.
Повернувшись несколько раз вправо и влево, искатель заострил внимание на левую от двери стену, на которой были наляпаны газетные обрывки. Пожалуй, это было единственное место, мало исследованное с той поры, как он вошёл в потайную комнату. Подойдя к стене, искатель прислонил к ней столешницу и стал изучать стену. В общем, стена как стена — кирпичная, без штукатурки, вдобавок пыльная.
Боец начал простукивать кирпичи — один за другим. Тонких мест, как будто, не обозначилось. Присмотревшись к обрывкам газет, искатель заметил, что расположены они точечно. Возможно, в одну из этих точек следовало нанести удар этой самой столешницей, дабы выбить какой-то из кирпичей? Идея как минимум странная, но сейчас на странных идеях зиждился весь его ум, подуставший от сложных шарад и намёков.
На стене было три газетных обрывка, и, скорее всего, это было завязано с теми цифрами, которые указаны на деревяшке. Только какова связь? Пытаясь примериться, в какую из точек сперва нанести удар, искатель провёл мысленно линию от одной газетной вырезки к другой. И в голову пришла интересная мысль — совместить отверстия в столешнице с газетными вырезками.
Прислонив к стене деревяшку, искатель обнаружил, что отверстия как раз и совместились с вырезками. В левом отверстии рассматривалось слово «подвал». Перехватившись и переместившись немного вправо, боец, старясь не двигать столешницу, усмотрел в правом отверстии цифру «32». Взявшись за столешницу снизу и опустив руку от правого края, он поставил столешницу, так, чтобы этот край находился от него справа. Что могли значить эти слова и цифры? Ещё раз окинув взглядом столешницу, под светом утра, проникающего в окно, он разглядел карандашную пометку на этом крае. Это был прямоугольник, одна из сторон которого совпадала с краем столешницы.
Искатель быстро достал из рюкзака молоток, добытый у механика и, примерившись, нанёс несколько сильных коротких ударов по пометке. Прямоугольник упал на пол. После этого он сбил торчащие по краям щепки и снова прислонил столешницу к стене. Добившись того, чтобы круглые отверстия совпали как можно ровнее со словами-подсказками, заключёнными в ней, искатель, продолжая удерживать в нужном положении конструкцию, присел, чтобы посмотреть с чем совпадает выбитое им только что пространство. В прямоугольник — выемку на крае деревяшки — вписывалось слово «палец» с газетной вырезки. Опустив столешницу, боец поднял с пола выбитую деревяшку, повертел её в руках и увидел на одном из его краёв цифру «1», так же небрежно написанную то ли ручкой, то ли карандашом.
Глава 10. Сумеречные зоны 44-го дома. Часть 1-5
Обзаведясь информацией, которая не выглядела как что-то монолитное и внятное, искатель, тем не менее, испытал чувство сродни тому, что испытывает человек, закладывая в полотно последний фрагмент паззла, который он собирал в течение длительного времени.
Сложно было сказать, отчего возникали такие ощущения. Возможно, оттого, что в уме отчётливо угнездилось понимание того, куда следует идти. И это снова был подвал. Волнение вызывал пока только один момент: будет ли, наконец, этот подвал некоей финальной, ключевой точкой и что произойдёт дальше.