Может быть, рассказ этот вымышлен и ничего подобного не было, но вымышлен он хорошо. Трудно представить себе что-либо более прекрасное, чем строгая решетка Летнего сада.
Но при всей своей красоте чтó такое эта решетка? Отдельный, пусть великолепный памятник зодчества. А Ленинград, кроме огромного числа таких памятников, славится и другим — выразительными архитектурными ансамблями. Что это такое?
По-французски слово «ансамбль» означает либо «вместе», «одновременно», либо же «единство», «нечто целое». Тот, кто занимается ленинградским зодчеством, слышит слова «архитектурный ансамбль» ничуть не реже, чем «дворец», «здание», «памятник архитектуры».
Если вам посчастливится когда-нибудь забраться на самую верхушку Исаакиевского собора, на его кольцеобразный балкончик, огибающий барабан верхнего купола, посмотрите вниз, в сторону Невы. Первое, что бросится вам в глаза, — грандиозное незастроенное пространство, которое тянется вдоль реки у подножия знаменитого собора.
Приглядитесь к нему внимательно; это продолговатый прямоугольник — девятьсот метров в длину, триста в ширину, — отделенный от берега полукилометровой громадой Адмиралтейства и почти столь же могучим зданием Зимнего дворца. Там вдали прямоугольник упирается в красивый дом штаба гвардейского корпуса; он ограничивает огромное пространство с одного конца. По южной стороне, как бы обнимая Дворцовую площадь, размахнул свои крылья Главный штаб со знаменитой аркой; когда смотришь сверху, видно: его величественная дуга как бы описана гигантским циркулем из вершины Александровской колонны. От Штаба к Исаакию тянется ряд невысоких домов; он завершается большим треугольным строением со львами, тем самым, о котором в «Медном всаднике» сказано:
Под самым Исаакиевским собором четвертую, западную, сторону прямоугольника образуют небольшой, но важный по виду манеж, когда-то принадлежавший конногвардейскому полку, и доходящие до Невы здания Синода и Сената.
Смотришь и видишь, как будто какой-то фантастический художник задумал расположить в самом центре города по единому замыслу и в один прием созданную площадь, величайшую в мире. Вот она лежит прямо перед вами, окаймленная десятком зданий, одно другого замечательнее, украшенная в одном конце Александровской колонной, в другом — Фальконетовым «Медным всадником». Поражает и небывалый размах этого свободного пространства, и то стройное единство, в которое слились обрамляющие его постройки. А ведь все они построены в разные времена и разными зодчими: Адмиралтейство воздвигнуто гениальным Захаровым в начале XIX века; Зимний дворец сооружен великим Растрелли на пятьдесят лет раньше, а шедевры Росси и Монферрана — Главный штаб и Исаакиевский собор — на несколько десятков лет позже. И, пожалуй, лишним, противоречащим общему замыслу, кажется только тенистый Александровский сад (теперь сад имени Горького): он очень хорош, он мил и памятен большинству ленинградцев, но посмотрите, как он закрывает великолепие Адмиралтейства, как скрадывает очертание и размах могучей площади, разбивая ее на отдельные участки.
Ленинград — город поразительно гармоничных ансамблей, созданных и отдельными великими зодчими и целыми группами отличных художников. Такова улица Росси, вся состоящая из двух колоссальных и великолепных домов-близнецов; таков район Публичной библиотеки и Театра имени Пушкина; таков, может быть самый грандиозный в мире, ансамбль Невы, с великолепной Биржей на Стрелке Васильевского острова, с Зимним дворцом на южном берегу, с Петропавловской крепостью напротив, с чудесными набережными… Их создавали прославленные зодчие, великие командиры армии искусства — Карло Росси и Варфоломей Растрелли, Андрей Воронихин и Андреян Захаров, Василий Баженов и Тома де Томон. А сколько трудилось над ними безвестных мастеров, о которых сейчас уже никто или почти никто не помнит! И Тимофей Иванов, каменный мастер, и другой удивительный каменотес — Самсон Ксенофонтович Суханов. Вы о нем и не слыхали? А без него не было бы ни удивительной красоты каменных стен Биржевой Стрелки, не поднялись бы Ростральные колонны над ней, да неизвестно, удалось ли бы без помощи и таланта этого вологодского крестьянина добыть чудовищный монолит, из которого вырублена пятидесятиметровая Александровская колонна.