Потом мы уселись писать реферат. Я время от времени поглядывала на настенные часы. Когда большая стрелка приблизилась к семи (троица на кухне все еще пьянствовала), всерьез забеспокоилась. Почему он не звонит? Или Николай под словом «вечером» имел в виду «завтра вечером»?
Внезапно в комнате появилась мать и позвала меня на разборку в сортир, как в каком-то дешевом боевике.
— Бесстыжая!
— Почему это? — воспротивилась я столь нелестному отзыву о своем поведении.
— Он что, тебе совсем не нравится? Ни чуточки?
— Нет, — отрезала я.
— Но почему? Ладно, я понимаю, он для тебя не совсем подходящего возраста, но могла бы хоть позволить за собой поухаживать, твое сердце свободно и…
— Нет, не свободно! — не дала я ей договорить и пересказала вкратце о всех встречах с Николаем, намекая тем самым, что ее попытки свести меня с первым попавшимся мужиком, которого она сама едва знает, совершенно бесперспективны. В особый восторг она не пришла, но тому, что ее дочку посетила наконец первая любовь, порадовалась, и мы, помахав друг дружке белым флагом, разошлись по углам.
Тихо поужинав с одноклассницей в комнате перед телевизором (как Таня и любит), мы с ней приняли поочередно душ и легли спать. Коля в тот день так и не позвонил.
Утром я позвонила Катьке и, естественно, ее разбудила, что меня, в общем-то, давно перестало удивлять. Выяснив, как у нее дела, я полюбопытствовала, чем сегодня займемся в плане поиска убийцы. Или убийц?
— Можно сейчас сходить к Юрочкиным и допросить кого-нибудь из них, — предложила подруга. — Вчера я узнала у Натальи их адрес.
— Да? Правда? Давай! — взвизгнула я от восторга, демонстрируя всецело поглотивший меня ажиотаж.
— Чего это с тобой? — изумилась Катька, ранее не наблюдавшая в своей подруге ни капли энтузиазма в отношении этого мероприятия.
— Просто я хочу скорее завершить расследование, вот и все, — постаралась я выкрутиться, хотя пытаться сбить с толку проницательную от природы Катьку было занятием зряшным, и я это знала.
— Ха! Во-первых, завершать нам нечего, мы все только начали, а во-вторых, кому ты вкручиваешь? Что-то обязательно должно было случиться такое, прежде чем тебя могло заинтриговать расследование.
Ну я ж говорила! Придется сказать все по правде.
— Видишь ли, Катя, — я набрала в грудь побольше воздуха, — вхрякалась я.
— Ты — что, прости? Я, конечно, не лингвист, но слово такое слышу впервые.
— Вхрякалась, — повторила я. — Ну то есть влюбилась в Хрякина. И он… — Я хотела сообщить, что он тоже занимается расследованием, но подруга меня перебила.
— Этого еще не хватало! Он мне не нравится!
Н-да, в этом вся Катька. Ну скажите мне, почему он должен ей нравиться?
— Почему… — начала я произносить этот вопрос, но Любимова поняла меня превратно, снова перебив:
— Не знаю. Хитрый очень.
Скажите пожалуйста! Хитрый! А ты прям святая простота!
Мне захотелось повесить трубку, и я это сделала, лишь только сухо назначив время встречи.
Катерина опоздала на шесть с половиной минут, мы еще раз поздоровались, после чего всю дорогу до нужного дома шагали молча. Таким образом и дотопали до ультрасовременного строения в шестнадцать этажей, с подземным гаражом, огороженным со всех сторон высоким забором двором с клумбами и детской площакой и кучей вахтеров на каждом передаточном пункте. Мы остановились и разинули рты: жителям маленьких городов, коими мы и являемся, было в диковинку лицезреть такой дом, так как строить их у нас стали сравнительно недавно. По соседству стояла точно такая же шестнадцатиэтажная махина, а рядом с ней воздвигался новый дом.
— Ты уверена, что Юрочкины живут здесь? — первой прекратила я игру в молчанку, когда подружка потащила меня к одному из подъездов, над которым значилось: «квартиры 1-96».
— Да.
Мы в таком доме были впервые, потому обе несказанно удивились, услышав за своими спинами недоброжелательное: «Вы к кому?» — а обернувшись, увидев старушку в платочке за чистеньким столом с амбарной книгой в руках. Невзирая на современность строения, о компьютерах здесь пока, видимо, не слышали.