В течение нескольких предвоенных лет Зайцев продолжал поддерживать переписку с афонскими насельниками, прекратившуюся с началом военных действий в Европе и, по-видимому, не возобновившуюся. Из писем этих были почерпнуты сведения, использованные в очерке «Вновь об Афоне». Много позже Борис Константинович опять вспомнит Святую Гору на страницах газеты «Русская мысль» очерками «Афон» (дневникового цикла «Дни») и «Афон. К тысячелетию его». Отзвук его афонского странствия донесется спустя тридцать семь лет из любимой писателем Италии[102].
Б. К. Зайцев. Портрет работы К. Юона
Зайцев будет деятельно участвовать в сборе средств для поддержания русских обителей Святой Горы, рассылая призывы о помощи и ближайшим сотоварищам по литературному труду, и различным организациям русского рассеяния[103]. Когда в 1937 г. афонское «Братство Русских обителей (келлий) во имя Царицы Небесной»[104] обратится с призывом о помощи к православным русским изгнанникам, Борис Константинович примет на себя труд по рассылке этого обращения во многие страны, где проживали его соотечественники.
Возможно тогда же, вступив в переписку с братией Типографского монашеского братства преп. Иова Почаевского в Ладомировой, Зайцев заинтересовался историей Успенской Почаевской Лавры на Волыни, в пределах Польской республики. Во всяком случае, живший в Польше Мечислав Альбинович Буйневич, супруг его сестры Татьяны Константиновны[105], настойчиво приглашал писателя посетить Почаевскую Лавру и сделать ее следующим объектом свидетельства о русских монастырях в свободном мире[106].
Примерно тогда же Зайцев поведал еще об одном творческом плане в интервью, данном журналисту В. Н. Унковскому для харбинского еженедельника «Рубеж»: «У меня большое желание, я очень увлечен мечтой, – поехать в Палестину, чтобы написать книгу о Святой Земле. Меня манит эта мечта, как призывный огонек. Реальных оснований для осуществления пока мало, но надеяться не возбраняется… Я бы хотел пройти всюду по следам Христа и пережить вновь евангельскую историю. Если я осуществлю поездку, то напишу книгу на манер моих впечатлений об Афоне»[107]. Это намерение Борису Константиновичу осуществить не пришлось.
В конце жизни Зайцев так определил место «Афона» в своем творчестве: «жанры биографические и агиографические – „Сергий Радонежский“, „Афон“, „Валаам“ – второстепенные вещи. Правда, „Валаам“ и „Афон“ только частично можно назвать агиографическими, но имеют отношение к религии, тесно связаны с ней. Но это все-таки на втором плане»[108].
В отличие от самого Бориса Константиновича, автор завершенной в сентябре 1929 г. брошюры «Страстные и светлые дни на Афоне» А. В. Болотов, жительствовавший в румынском городе Сибиу, полагал, что «после очаровательной книжки Б. К. Зайцева, где в общем чрезвычайно верно схвачена сущность Афона, всякая попытка возвращаться к описанию Св. Горы может показаться или дерзкой, или совершенно ненужной, но, во-первых, сама тема неисчерпаема, а во-вторых, хотя лишь два года прошло с посещения Зайцевым Св. Горы, но уже многое на ней изменилось и изменилось к худшему»[109].
102
«Однажды, не так давно, – писа л Зайцев в 1964 году, – пришла из Италии книжечка – сборник поэтически-философских „басен“. А втор мне неизвестен был – Джованни Ка виккиоли. Удивила и книжечка – очень умная и тонкая, и письмо. В нем указывал поэт, что перед каждой Пасхой прочитывает несколько страниц из „Афона“ моего (по-итальянски, конечно). Представить себе „современного“ писателя, интересующегося Афоном! Вот, однако, нашелся. Живет около Модены (северн.[ая] Италия, в городке Мирандола, откуда родом был знаменитый гуманист XV века Пико дела Мирандола. Пишет стихи (любит четверостишия, quartine), дальним, одиноким Афоном под Пасху питается… // Я ему, конечно, ответил, поблагодарил» (
103
Приводим здесь иллюстрацию – письмо Зайцева И. С. Шмелеву от 4 февраля 1929 г. по поводу посылки денег на Святую Гору председателю Братства русских келлий о. Савве (Частное собрание). (см. с. 65).
104
Эти «Афонские воззвания» обителей Воздвижения Креста Господня, Благовещения, Вознесения Господня и Св. Иоанна Златоуста были помещены в Православном русском календаре, издававшемся Русским типографским монашеским братством в Ладомировой в Чехословакии, а также отпечатаны отдельной брошюрой, экземпляры которой Зайцев рассылал различным русским организациям и частным лицам.
105
В 1932 г. Зайцев опубликовал в «Возрождении» (28 августа, с. 3 и 11 сентября, с. 3) два очерка «Сен-Жермер де Фли», посвященных русской обители во имя иконы Богородицы «Нечаянная Радость» и детской школе при ней, которые были основаны монахиней Евгенией (Е. К. Митрофановой) и размещались в это время в одном из зданий средневекового католического аббатства неподалеку от г. Бовэ. Т. К. Буйне вич была воспитательницей в этой школе. Рассказывая о новой обители и ее жизни, писатель, опять-таки, избегал какой-либо критики. По словам Н. Б. Зайцевой, так же посещавшей свою тетку, детище игумении Евгении производило крайне удручающее впечатление своей неустроенностью, сыростью и обилием крыс, тревоживших сон детей и воспитателей. В этой обители Зайцев познакомился с выселенным с о. Валаам приверженцем старого календарного стиля иеромонахом Варсонофием (Толстухиным), рекомендовавшим ему написать о русском монашестве о. Валаам.
107
Цитируется по фрагменту вырезки из текста второго интервью, данного Б. К. Зайцевым В. Унковскому осенью 193? г. Источник публикации нам неизвестен. Публикация, подготовленная В. Унковским по материалам первого интервью, данного Б. К. Зайцевым за три дня до венчания его дочери Наталии с А. В. Соллогубом, совершившегося 6 марта 1932 г. в Соборе Святого Александра Невского на улице Дарю в Париже, была иллюстрирована фотопортретами Зайцева и его супруги (
108