Писательское воображение Моргана, пронизав годы, воссоздало двоих мужчин, беседующих в ванной, массивную ванну и раковину, на которую взгромоздился Андерсон,— словно мраморный гриб, вздымалась она на толстой ножке над кафельным полом, а сквозь заиндевевшие окна струился бледно-серый рассвет.
— Сам не понимаю, как это мне удалось,— сказал Андерсон.— Я едва на ногах держался. Помнится, но спал уже три ночи. Но я в последний раз взял себя в руки, во всяком случае, мне казалось, что взял, и попытался изложить ему все в самом выигрышном для себя свете. Для начала я обрисовал положение, как оно мне представлялось. Сказал, что лидерам не удалось достичь желаемых результатов при втором голосовании, как ни старались они поддержать Эйкона. Возможно, им придется провести еще одно голосование. И тогда, если все станут держаться по-прежнему, преимущество Эйкена будет подорвано и, возможно, вовсе от него ускользнет.
Данн молча кивнул. Тогда я продолжил:
— Но это лишь в том случае, если все снова воздержатся. А ведь паршивец Старк, по-моему, дольше не вытянет. Если верить слухам, Старк дрогнул и намерен отдать Эйкену свои голоса. Вы меня понимаете?
Данн снова кивнул.
— Так вот, когда придет черед штата Старка и этот сукин сын перекинется к Эйкену, равновесие нарушится. Но по списку ваш черед раньше Старка.
На сей раз не было даже кивка, и я стал на него нажимать.
— Поправьте, если я ошибаюсь,— говорю.— Вы по-прежнему воздерживаетесь, Старк перекидывается к Эйкену — это значит, что исход игры в ваших руках, верно? И в ваших, и в наших. Если вы поддержите Эйкена первым, Старк последует вашему примеру — и дело решено, но что это вам даст? Не бог весть сколько выиграешь, делая ставку на фаворита.
— Больше, чем если растягивать игру до бесконечности,— ответил Данн так тихо, что журчание струек из душа почти заглушило его голос.
Я тут же снова принялся его обрабатывать.
— Рассмотрим второй вариант.— Сам видишь, я торговался, словно на рынке.— По списку вы числитесь раньше Старка,— говорю.— Предположим, вы отдаете свои голоса мне. Я тем временем подсылаю Кэрли Лейтона припугнуть Старка, а Кэрли, как известно, мастер на такие дела. Старк видит, что вы поддерживаете меня, а тем временем ребята Кэрли устраивают торжественное шествие, и Старк начинает трусить. В худшем случае он, как и собирался, отдает свои голоса Эйкену, и все мы в тупике; но он может ничего не предпринять, и тогда наше дело на мази, а Эйкену придется туго. Может даже случиться так, что Старк уже во время этого голосования поддержит нас — это вполне возможно, если вы сделаете решительный шаг. В таком Случае мы побеждаем с полным триумфом.
Морган потягивал виски, небрежно развалившись у камина, но не упуская ни малейшего оттенка из рассказа Андерсона, жадно схватывая все подробности,— и тут Андерсон вдруг замолчал. Огонь потрескивал в камине, задребезжали ставни: как видно, поднимался ветерок; по временам Морган улавливал в доме какие-то шумы: это ходила Кэти, а может быть, Джоди.
Молчание затянулось, оно начинало тяготить Моргана. Никогда еще он не подходил так близко к решению загадки — главной загадки жизни, как она представлялась ему сейчас. Он боялся даже наводящим вопросом спугнуть долгожданный ответ.
Андерсон все глубже погружался в кресло, упираясь в грудь подбородком, он не мигая глядел на огонь, свет и тени медленно проползали по его неровно очерченному лицу, над которым, как всегда, торчали спутанные вихры и космы. Морган вынул из его руки пустой бокал и тихонько отошел в угол, к бару.
— Дело не только в том, что я неправильно его оценил,— заговорил наконец Андерсон, пока Морган медленно разливал виски,— но и в том, что он оценил меня правильно.
— Как так?
Морган аккуратно закупорил бутылку, стараясь не перебить собеседника неожиданным движением или шумом.
— Он оценил меня не так, как мне того хотелось.
Морган чуть ли не на цыпочках прошел через комнату, подал Андерсону бокал и вернулся на место.
— Данн не просто отказался вступить в игру,— сказал Андерсон.— Он знал, что я предложу ему сделку, если он откажется. А если я ему ее предложу, после того как с такой помпой объявил крестовый поход против крупных воротил, значит, я не лучше остальных, возможно, даже хуже, лицемернее, и нет причин отдавать мне преимущество перед другими. Возможно даже, если он замахивался на нечто серьезное, предпочтительнее было меня утопить.