Опасаясь скрытого патруля, сошли с насыпи и зашагали по тропе вдоль железки. Алексей ушел куда-то вбок искать более безопасную дорогу и скоро вернулся, хлюпая водой в сапоге. Навстречу тихо шел по железке, медленно набирая скорость, товарный состав. На Великие Луки, в тыл.
Леонид по профессиональной привычке стал считать груз: 15 цистерн... платформы с зенитками... теплушки, снова 20 цистерн, вагоны... Что в вагонах?... Так, офицерский вагон, с пулеметом сзади. Жаль, немного опоздали. Раньше надо было найти этот мост через Торопу. Упустили! Ладно, хрен с ним. На наш век эшелонов хватит... Снова пошел поезд. Пассажирский, на фронт.
Посидели у насыпи, поджидая Лену с детьми. Потом все вместе двинулись к невидимому берегу. Запахло сыростью. Еле различимо, как Млечный Путь, замерцала река.
- Вот он, мост, ребята! Мы нашли этот чертов мост!
На высоком правом берегу в соснах сбросили рюкзаки. Оставили Лену с детьми стряпать. Быстро вернулись на станцию, забрали груз и все вместе двинулись по проверенной дороге к мосту. Леонид посмотрел на часы: 4.55. Светает...
Запели соловьи в перелеске.
- Что улыбаешься, капитан?
- Да я загадал перед рассветом, что если соловья услышу, то... в общем, хорошая примета перед боем.
У небольшого костерка все обогрелись и позавтракали. Осмотрели окрестности моста, где ползком, где - бегом. Оба берега были изрыты окопами боевого охранения.
Спустились к реке и вскрыли рюкзаки со спецгрузом. Путая стрингер со стингером, шпангоут со шмайсером и кильсон с клиренсом, бывалый танкист с комсомолкой Аней собирали потрескавшийся от старости "Салют". Гроб с веслами, мрачно подумал политрук.
За считанные часы два изящных корабля были собраны и спущены на воду под самым носом у немцев. Уже были загружены в трюмы боезапас, сухпай и НЗ, уже заворачивали взрыватели в противотанковые мины и капитан Янин готовился окурком запалить бикфордов шнур, как ему в голову пришла идея.
- Ребятки, может, сэкономим взрывчатки?
- Поясни.
- Слышите, наши бомбовозы летят? Запалим костры, обозначим место, и хрен с ним, мостом этим. Наши не промахнутся.
Так и сделали. Только расселись по местам, из-под низких серых облаков вынырнул, грозно сверкая свежевыкрашенной фанерой, Як-истребитель, прикрытие тяжелых бомбардировщиков.
- Все, ребята, уходим, - сказал политрук и оттолкнул байду от чужого берега. В 8.45, раньше, чем самолеты стали заходить на цель, две защитного цвета байдарки быстро ушли по течению и скрылись за поворотом реки.
Капитан Янин развернул листок бумаги, на котором он записывал самую важную секретную информацию и который ни при каких обстоятельствах не мог достаться врагу. Там было записано:
"Первая байда: 1. Алексей Дещеревский, капитан
2. Лена, завхоз, начпрод, связная
3. подпольщица Оля
4. подпольщик Олег
5. Наташа, разведчица, санитарка
Вторая байда: 1. Леонид Янин, капитан, политрук
2. связная Ирена
3. диверсант Серега
4. комсомолка Аня
Перед - нос . Зад - корма ."
2. За линией фронта
Чудна Торопа при тихой погоде, когда вольно и неторопливо несет она темные воды свои. Но в тот день погода была гнусная. С утра накрапывал холодный дождик. Капитан Янин сидел в середине байды и ничего не делал, только замерзал. Доверил рулевое весло Ирене и коченел без движения, страдая за свою доброту. Но вставать и делать физзарядку в байдарке нельзя, это может привлечь внимание. Прошел еще час и политрук понял, что пора вскрывать НЗ. Там, вместе с симпатичным кусочком сала хранилась фляжка с вином. Тут он вдруг сообразил, что не помнит, куда, в какой рюкзак положили НЗ и судороги прошли по его телу.
Разведчики, слаженно махая веслами, быстро вошли в рабочий ритм, сделали большую петлю вокруг Старой Торопы и в 10.00 подошли к железнодорожному мосту на южных подступах к городу. По этому мосту шли вражеские эшелоны на Смоленщину.
Заминировать мост было сложно, подступы были открыты и, несомненно, хорошо пристреляны, поэтому разведка тщательно зарисовала основные ориентиры, отметила и пересчитала охрану моста. Сильно выручили комсомолки, которые под видом беженцев пошли в деревню "купить картошки". Дождик кончился.
После моста окоченевший политрук взял в руки рулевое весло и стал греться. Можно сказать, кровью добыл себе право грести. Внезапно за байдарками увязалась какая-то подозрительная моторка. В это время проходили небольшое озеро с рыболовами, но моторка преследовала разведчиков, не останавливаясь.
"Может, это хвост?" - подумал Леонид. Через полчаса осторожно оглянулся. Хвост, если это был хвост, отстал.
Опять пошли по Торопе. Нашли хорошее место для лагеря, на высоком берегу с удобной позицией для обстрела. В 17.00 сквозь облака пробилось солнце. Политрук отыскал, наконец, свою родную фляжку и повеселел. Экономно, по 50 грамм разлил на троих по кружкам, себе, Ане и Наташе. - Ну, давайте, девчата... За победу!
Дещеревские и Ирена пить отказались. Отказались пить за победу. Это легко объяснить, подумал политрук. Может, в штабе предатель работал не в одиночку. Может, это была группа? Надо присмотреться...
В своем списке напротив Дещеревских и Ирены поставил крест. Спать решил отдельно ото всех, отшучиваясь, что девятерым в один ряд будет тесно, разложил свой спальник у задней стенки палатки.
Глупо погибнуть из-за собственной неосторожности, дать тайному вражескому агенту возможность перерезать ночью мое горло. Ничего, ребята, я потерплю пока на этом свете.
Я потерплю пока на этом свете.
Из дневника капитана Янина: "...28 апреля. Спал плохо, как в карауле, замерз, скатился в какую-то яму. В 8.00 Дещеревский уже прокукарекал. Торопится плыть по Торопе. Почему? Быстро позавтракали, собрали лагерь. Осмотрел место ночевки, нашел веревочку от рюкзака. Кто-то специально оставляет следы? Кто? Олька потеряла в кустах свою анораку. Преступная растерянность, это может навести на наш след. По законам военного времени заслуживает самого сурового наказания. Впрочем, она искренне раскаивалась, даже плакала. 9.30 - уплыв. "
На землю сошла весна и покрыла чистым зеленым бархатом опаленные войной берега Торопы. Перед неутомимыми байдарками то и дело взлетали утки, парили над лесом одинокие журавли, выводили любовные рулады лягушки и соловьи. Но разведчик не имеет права расслабляться, даже находясь в глубоком тылу. Вот, например, проходя на хорошей скорости один поворот, экипаж "Салюта" стал хвататься за низкий корявый сук, чуть не перевернув при этом лодку. Хорошо хоть, "Таймень" это не видел, потому что позорно отстал, а то б он обхохотался.
11.30. Перекус на месте старой партизанской стоянки. Скорее всего, это район действий 3-й партизанской бригады. Неплохо было б связаться с партизанами. Потом вспомнили, что у них тоже нет средств радиосвязи и решили не связываться.
Стоянка была неплохая, с горкой валунов для баньки, с лавками и столиком на чистеньком лугу. Раздали паек. И вовремя. У некоторых уже начались колбасные ломки. Они более сильные и продолжительнее, чем, например, наркотические или тортовые. В мирное время организм привыкает к постоянному потреблению колбасы и требует увеличения дозы. Люди буквально сходят с ума, им всюду мерещится колбаса, ее запах, они заходят в коммерческий магазин и долго смотрят на прилавок...
На фронте солдат выручает тушенка. Сырные ломки тоже приводят к психическим сдвигам в организме, но их ослабляют, прикладывая к лицу походный носок.
Паек состоял из двух кусочков хлеба, кусочка сыра, колбаски и трех трофейных конфеток в красивой, но невкусной обертке. Подкрепившись, отряд двинулся дальше.
Скоро неширокая Торопа впала в Западную Двину. Правый берег был залит весенним разливом, где-то здесь была пойма Жижицы, хрен поймешь, где. Отряд свернул вправо и, обходя низкие корявые деревца на мелководье, вошел в лабиринт сухой прошлогодней травы. Берегов Жижицы было не видать. Местами мель, а где-то весло уходит в воду целиком. Течения тоже не чувствовалось. Стали обходить этот огромный разлив справа, перешли влево и окончательно заплутали. Ирена настойчиво требовала, чтобы "Салют" шел за байдой Дещеревского. "Боится остаться одна, без резидента? - размышлял Леонид. Или не хочет терять связного? Или решила заманить на мель?"...