Что ответить, если она не способна сказать ему правду, если страх твердит: «Беги!», а желание шепчет: «Останься!» Страх победил. С невнятным бормотанием Элла выскользнула из его объятий и бросилась бежать среди танцующих пар, желая только одного — скрыться. Что с ней творится? Зачем Раф пожаловал на бал? Оба вопроса одинаково ставили в тупик, из которого не выбраться, если Раф будет рядом.
Сад — вот где можно укрыться! Элла спустилась вниз по центральной лестнице. Кто-то из приглашенных уже прохаживался перед библиотекой, где муниципальный представитель деловито регистрировала заявления желающих вступить в брак. С дежурной улыбкой Элла прошмыгнула мимо гостей, чуточку позавидовав взволнованным, счастливым парам, которые готовились пожениться. Миновала столовую, фуршетные столы и через застекленные двери вышла в сад. Проскользнув в едва заметную брешь в кустах, укрылась там от любопытных глаз, уронила голову на грудь и дала волю отчаянию.
По пятам за Эллой следовал Раф. Это было несложно: ее золотистый наряд указывал путь, как мерцающий луч далекого маяка. Когда она выбежала в сад, он чуть было не потерял ее из виду, но тотчас же догадался, куда она направится. Если б он не знал о той бреши, то не нашел бы ее. Все же ему пришлось походить, отыскивая секретный проход.
Место лучше не придумаешь — уединенное. Будет время нажать на все пружины, не опасаясь постороннего вмешательства. Как часто раньше вдвоем с Эллой они скрывались на этой потайной поляне, защищенной непролазными кустами…
Раф тогда прилетел в Неваду по делам — искал инвесторов для строительства своего отеля на западном побережье Коста-Рики — и нанял Эллу в качестве временной помощницы: она так здорово поладила с Шейн, его сестрой. Какая ошибка!
Для Эллы — сущей, в ее двадцать один год, мечтательницы — это было первым рабочим местом. Они понравились друг другу решительно и бесповоротно. Его командировка, первоначально рассчитанная на три месяца, растянулась на год.
То было непередаваемое время, когда он обнимал ее и целовал до тех пор, пока земля не уходила из-под ног. Казалось, их любовь будет такой же неистовой, как песчаные бури в пустыне, такой же обжигающей, как зной полуденного солнца. Он бредил ею! Элла была для него наваждением, наркотиком. И незаметно поверил опять, что в этом мире есть место чуду. Глупец!
Тяжело вздохнув, Раф отогнал воспоминания — пока его решимость не пропала. Не для того он так долго ждал!
Пробравшись сквозь кусты, он шагнул на поляну, и увидел Эллу — и будто получил удар в солнечное сплетение. Он силился унять дрожь в коленях, схватить ртом воздух, сдержать лавину чувств — тщетно, самообладание покидало его.
Maldito [5]? Что за видение! Только посланница небес может быть так чиста и благословенна, как эта женщина. Ради спасения своей души он должен оставить ее нетронутой.
Но так же явственно он понимал, зачем пришел сюда: он — не святой, он — человек с присущей ему жаждой обладания. Поэтому Раф не отступил, а стоял, молча любуясь великолепием этого идеального создания, которое скоро будет его.
Лунный свет рассыпал серебряную пыль на черные волосы девушки и придал перламутровую томность коже. Платье в греческом стиле льнуло к гибкому телу, подчеркивая, как выразительно оно расцвело. Угловатость юности перешла в плавность женственности: налившиеся груди, тонкий стан, округлые бедра.
Раф судорожно сжал кулаки. Он желал ее, хотел насладиться каждым сантиметром этого тела. Сдерживало одно — опущенная голова Эллы, словно она потерпела поражение. Он шел на этот вечер уничтожить женщину, причинившую столько горя сестре, и ни один мускул не дрогнул бы на его лице. Но, видя Эллу — беззащитную, уязвимую, страдающую, — он не мог идти по ранее избранному пути, пока была хоть слабая надежда на ее раскаянье в том, что она совершила пять лет назад. Если нет — он примется за старое.
Должно быть, Раф невольно пошевелился, — Элла вдруг прислушалась и с грациозной настороженностью лани повернула голову. Их взгляды скрестились: холодный, беспощадный — хищника и встревоженный — жертвы.
Ладонь Эллы сжала что-то золотисто-блестящее и спрятала в складках плиссированной юбки. Билет на бал? Или ему показалось?..
— Ты все-таки нашел меня? — проронила она.
— А как иначе? — Раф приблизился к границе лунного круга, внутри которого стояла Элла. — Ты хочешь меня, mi alma?
— Не смей так меня называть! — В ее разгневанных глазах блеснула молния. — Я тебе не «душа». У тебя нет души.
— Ты права. — Раф усмехнулся. — Но это ничего не меняет. Ты хочешь меня.
Ее ответ прозвучал неожиданно громко в тишине ночи:
— Жаль, что это так! — Затем Элла расправила плечи, лицо вновь стало невозмутимым. Это впечатляло: после такого выпада нелегко так быстро взять себя в руки. — Жаль, я не могу отрицать свои чувства.
Его торжество скрыла темнота.
— Почему же жаль? Я тоже хочу тебя.
От его откровенности содрогнулись воздвигнутые Эллой бастионы, и она в который раз почувствовала себя беспомощной.
— Не веришь? — с вызовом спросил Раф.
— Что-то… не очень. Раф невесело рассмеялся.
— Желания — не свет: щелкнул переключателем раз — и выключил. Или для тебя по-другому?
— Нет.
Какое грустное «нет», бесцветное, опустошенное. Больно было видеть надломленность этой одинокой хрупкой пленницы в тюрьме из лунного света. Но что он может предложить взамен? Опять тюрьму?! Но тюрьму, в которой они разделят плен. Не выдержав бездействия, Раф разорвал световой круг, поймал Эллу за руку и утянул в мгновенно дарующий свободу мрак.
— Желание, mi alma, — это как голод. Его можно унять, только насытившись. — Раф дотронулся до ее полных мягких губ. Они раскрылись, как будто собираясь захватить его палец. Элла откинула голову. Он зажал ее лицо в ладонях, не давая отвернуться. — Нам не унять этого голода друг без друга. Никогда не утолить свою страсть. Вот и сейчас мы умираем, готовые ценой жизни вкусить запретного плода.
— Тогда лучше умереть. — Элла вырвалась. — В отличие от Евы я не поддамся соблазну.
— Вынуждаешь меня искать удовольствия в других краях?
Девушка вздрогнула.
— Значит, поиски жены — это серьезно?
— Мне тридцать пять. Не пора ли?
— Откуда мне знать?! Только вот почему, — Элла оттолкнула его руку, чтобы разорвать связь если не душевную, то хотя бы физическую, — ты пришел сюда? Ты всегда был низкого мнения о «Золушкином бале». Не нашел места получше?
— Я пришел, чтобы выяснить наши отношения. Знаешь ли, трудно идти вперед, если прошлое не осталось… в прошлом.
— И как ты собираешься это сделать? — распалялась Элла.
— Начнем с того, что проведем этот вечер вдвоем. И поговорим.
— Нет, только не сегодня!
Глаза Рафа сузились. В словах Эллы сквозило отчаяние. В чем дело?..
— Но я настаиваю. — Он небрежно пожал плечами. — Не перечь мне. Так будет лучше для тебя самой.
— А если нет? — не отступала Элла, устремив на него немигающий взгляд.
Какая сила и упорство! Элле всегда была свойственна твердость характера. Она не боялась трудностей и, не задумываясь, помогала всем, кто нуждался, — качество, ставшее чуть ли не камнем преткновения в их отношениях. Странно, но ему было приятно, что она осталась верна себе.
— Почему ты появился на сцене именно сейчас, Раф? — вопрошала она. — Столько воды утекло.
— Я так некстати? — невинно поинтересовался он.
— Представь себе. — Ее голос предательски дрогнул.
Раф нахмурился. Опять эта нотка отчаяния. Тут что-то не так. И дело не в нем. Но в чем же?
— Мой приход так подпортил тебе бал?
Или есть другая причина? Ты что-то скрываешь?
Он заметил, как бешено забилась жилка на ее шее.
— Ничего, — прошептала Элла. Смятение исказило ее тонкие черты.
Догадка каленым железом вошла в его сознание.
— Madre de Dios [6]! He лги мне! Хотела найти себе мужа сегодня?! — Его руки тисками сдавили ей плечи. — Отвечай!