— А вот и мы! — В комнату влетела Генриетта, за ней, не спеша, Дональд. Увидев Рафа, мать Эллы встала как громом пораженная. — О Господи, — прошептала она. — Мистер Бомонт?! К-какая неожиданность…
— Миссис Монтегю, мое почтение. — Раф церемонно поклонился.
— Что вы здесь делаете? — Отец Эллы не стал играть в приличия.
Элла поспешно взяла Рафа под руку, не давая разыграть сцену из плохого водевиля.
— Раф здесь ради меня. Я выхожу за него замуж, и он пожелал, чтобы вы при этом присутствовали.
Дональд посмотрел недоверчиво. Генриетта же с облегчением воскликнула:
— Мечта сбылась. Я так молилась.
В который раз Раф изумился: Монтегю их благословили.
Он прикрыл глаза, не желая лицезреть, как эти двое бросаются к Элле, сжимают ее в объятиях, обмениваются слезными поцелуями, поворачиваются к нему. Генриетта радушно прижала Рафа к груди, затем взяла дочь за руки и отвела для тайных напутствий. Дональд протянул руку.
— Рад, что вся эта чехарда наконец-то уладилась, — прямо сказал он. — Ты чуть не разбил Элле сердце, обвиняя ее в поступке Шейн.
— Этой вины я с нее не снимаю, — парировал Раф. — Женитьба ничего не меняет. Как и моего взгляда на «Золушкин бал». На вашей дочери я женюсь не ради, а, скорее, вопреки.
Уставившись на Рафа, Дональд надолго замолчал.
— Сводишь счеты?
Такая догадливость не удивляла. Отец Эллы, если не принимать во внимание его увлеченность «Золушкиными балами», во всем остальном был человеком трезвого ума и, конечно, понимал: человеческую натуру слагают и достоинства, и недостатки. Не только Добро, но и Зло. Но понимать не значит принимать…
— Вы понимаете? — подчеркнул Раф, скрестив руки. — Все до конца?
— К сожалению, да, мистер Бомонт. В вас горит желание заполучить мою дочь и вместе с тем отомстить.
— Ваша дочь этого не понимает.
— Элла любит. И еще — видит в людях только хорошее. Она не сомневается — месть будет побеждена. Я — нет.
— И что вы намерены делать?
— Пап? — Элла оставила мать и подошла к ним. — Что-то не так?
Дональд обхватил дочь за плечи и чмокнул в щечку.
— Все в порядке. Всего лишь возобновляю знакомство со своим будущим зятем. Солнышко, а не отметить ли нам это событие?
— Шампанским?
— Вот именно. — Дональд выждал, пока Элла отойдет и не сможет их слышать. — А на ваш вопрос, мистер Бомонт…
— Раф.
— …как угодно… отвечу так: я намерен отпраздновать замужество моей дочери.
— И все? — Раф наморщил лоб. — Вы меня удивляете. Стоять рядом — и ничего не делать?
Во взгляде Дональда блеснула холодная решимость.
— Поверь, я не питаю иллюзий насчет того, чего ты хочешь добиться этим браком. Но вот добьешься ли ты — это еще вопрос.
— Сомневаетесь? — не верил Раф.
— Вот именно, — последовал спокойный ответ. — В своих расчетах ты не учел одного.
Уверенность Дональда смутила Рафа. Что же упустил он и что не укрылось от старика Монтегю? Он мысленно перебрал все пункты своего плана, выискивая слабое место. Его глаза сузились. Нет, он предусмотрел решительно все.
В чем же оплошность?
— Ты не учел самого главного: сердцу не прикажешь. Иначе ты не повел бы мою дочь под венец.
— Какая чушь! — прорычал Раф, напрягая все силы, чтобы не взорваться. — Я никогда не позволю слюнявым сантиментам вмешиваться в мои решения.
— Что ж, — отец Эллы покачал головой, — продолжим наш разговор на Юбилейном балу. Увидим, кто прав.
— Как-как? — Раф не понял.
— А ты разве не знаешь? — удивился Дональд. — Ровно через год мы приглашаем всех поженившихся на Юбилейный бал, чтобы вместе отпраздновать первую годовщину. Такая традиция.
— А Шейн, — озираясь, Раф убедился, что Элла их не слышит, и понизил голос, — знала об этом?
— Сожалею, — сказал проникновенно Дональд, — но она знала.
— Так вот куда она поехала в ту ночь…
— Мне искренне жаль, — с неподдельным чувством повторил Монтегю. — Если тебя утешит, даю слово, что Элла ничего не знала. Мы сами об аварии узнали потом и не стали ей говорить.
— Я ждал, что Элла позвонит, — признался Раф. — И дело не столько в том, чтобы поддержать сестру…
— А как Шейн? Поправилась? Как ее дела?
— Судя по всему, неплохо. — Ответ был неточным, но это было лучшее, что Раф мог сейчас предложить.
— Ты, надеюсь, понимаешь, почему мы скрыли от Эллы. Ей и так было тяжело. — Его тон стал осуждающим. — Вот уже пять лет, как она тащит на себе этот груз. Незаслуженно.
Раф безучастно смотрел на Дональда. Казалось, арктический холод и пустота сковали его душу. Когда он станет другим, когда научится спасать, а не губить тех, кто ему дорог? Отстраненным взглядом он следил за Эллой. Вот золотистое пламя, способное растопить самое ледяное сердце. Он судорожно стиснул зубы. Но как растопить сердце, которого нет…
— Я не должен… — прохрипел он.
— Должен, — рубанул Дональд. — И, парень, не смотри на меня такими круглыми глазами. У меня свои резоны на эту женитьбу.
— Какие же? — Взгляд Рафа стал хлестким.
— Мне не понять, почему мою дочь до сих пор влечет к тебе, но ни разу за эти пять лет она не отступилась от своей любви. Как можно требовать большего?
— Вы раскусили меня, — Раф пропустил мимо ушей последний вопрос, — и как никто должны понимать: ее мечта рухнет.
— Есть и такая возможность. Если это произойдет…
— Когда это произойдет…
— … тогда посмотрим. Пусть рассудит время.
Раф не отрывал глаз от Эллы.
— Быть по сему. Вы берете на себя ответственность за свое невмешательство? — с холодной учтивостью спросил он.
— А ты? За содеянное тобой?
Раф согласно кивнул и встал рядом с Эллой.
— Начинайте, — подал он знак священнику, взяв ее под руку.
Церемония шла своим чередом. Но настало время обменяться кольцами, и случилась заминка.
— Прости, amada, у меня нет кольца, — признался Раф.
Элла кивнула, словно была готова.
— Ты не думал о женитьбе, когда шел сюда?
— Нет, — открыто сказал он.
— У нас есть кольца, — предложил святой отец. — Воспользуйся этими, а после купите по душе.
В раздумье Элла покачала головой, потом запустила руку в складки платья и вытащила тонкий золотой прямоугольник — билет на бал. Его билет, кольнуло Рафа. Еще не ведая, зачем он пришел на бал, она взяла себе золотую пластинку.
Теперь Раф знал, что она задумала, и ему хотелось протестовать всей мощью своих легких. Но поступить так — жестоко. Даже в этом Элла увидела счастливую примету. А вот его от романтических жестов увольте.
Элла подержала билет в ладонях и взглянула на Рафа.
— Дай мне твой складной нож!
— Нож — в смокинге?
Нисколько не уязвленная его иронией, Элла лишь улыбнулась.
— Я помню, ты с ним никогда не расстаешься?
Раф капитулировал и достал нож из верхнего кармана.
— Вам помочь? — галантно спросил он.
— Да, пожалуйста. — От волнения глаза Эллы стали медового оттенка. — Разрежь пластинку на две полоски — поуже и пошире.
— И?..
— Мне кажется, металл мягкий и свернется в кольцо, — бесхитростно объяснила Элла.
Острая боль, как удар в сердце, пронзила Рафа.
— Попробуем. — Раф заметил на столе у священника шариковую ручку. — Позволите?
— О, конечно.
Раф раскрутил ручку. Вынул медный стержень. Ножом легко рассек билет. Попробовал согнуть пластинку — не вышло. Концами выдвижных ножниц он зажал полоску поуже и занес над пламенем свечи. Почти сразу металл стал мягким. При помощи стержня Раф свернул аккуратный цилиндрик.
— Получилось, — выдохнула Элла. — А вторую половинку — для себя.
Раф воспротивился было этой трогательной просьбе, но, видя восторг девушки, осекся. Почему бы не надеть обручальное кольцо? Пусть порадуется маленьким свадебным формальностям. Тем больнее будет урок.