Глава четвертая
Вулкан на горизонте
Да, на Таити людям Блая жилось бесподобно, и все-таки настроение при отъезде вовсе не было подавленным. Ничего удивительного: какими бы завзятыми любителями приключений мы ни были, всем нам после долгого отсутствия приятно вернуться к семье, друзьям, привычной обстановке и забытым радостям; люди на «Баунти» не составляли исключения. «Все были настроены бодро, говорили о доме, прикидывали, много ли времени займет обратный путь и сколько денег причтется на руки», — утверждает боцман Моррисон и добавляет: «Можно было подумать, что мы отчалили не от Таити, а от Ямайки, настолько воображение спешило опередить действительность».
От Таити до так называемых подветренных островов архипелага Общества всего сто морских миль, и уже на следующее утро на горизонте показался самый восточный из них, Хуахине. То ли Блай давно так задумал, то ли его вдруг осенило, но он решил сделать здесь остановку, чтобы повидать старого знакомого — Маи, «благородного дикаря», которого Кук привез в Англию в 1775 году и который поразил двор и все высшее общество своей обходительностью и находчивостью. Через несколько лет Кук привез успевшего разбогатеть Маи на родной остров и даже велел построить ему дом в английском стиле, надеясь, что Маи мало-помалу сумеет открыть глаза своим отсталым сородичам на блага цивилизации и могущество славной английской нации. Двенадцать лет назад Блай помогал Маи устроиться на Хуахине — понятно, ему хотелось знать, что же с ним стало. Увидев в подзорную трубу, что дом Маи исчез, он тотчас заподозрил беду. Двое островитян, которые через несколько часов подошли на пироге к судну, подтвердили его подозрения: зазнайством и привычкой по всякому поводу, да и без повода пускать в ход огнестрельное оружие Маи быстро восстановил против себя островитян и в конце концов отправился на тот свет (как именно, уточнить не удалось) вместе с двумя маори и обезьяной, которые составляли его дворню. Причина для задержки отпала, и еще до захода солнца корабль пошел дальше.
С той самой минуты, как «Баунти» покинул Таити, Блай потребовал, чтобы все несли службу, как положено, и строго следил за дисциплиной. Требование вполне естественное, но после пяти месяцев привольной жизни матросам трудно было сразу вернуться к старому распорядку. Особенно томился Флетчер Крисчен — на Таити он был сам себе господин, а тут ему опять приходилось подчиняться командиру. К тому же еще до отплытия с острова дружба между ними явно начала разлаживаться. Можно только гадать о причине, но не исключено, что Блай в глубине души завидовал беспечному существованию, которое Крисчен вел на берегу.
По привычке Блай подкреплял свои усилия восстановить дисциплину на борту отборной бранью, не скупясь на выражения вроде «подлецы, жулики, сволочи, скоты, мерзкие негодяи», и грозил еще до Торресова пролива «расправиться с половиной команды, а офицеров заставить попрыгать за борт». По словам одного заслуживающего доверия свидетеля, Крисчен и его лучший друг гардемарин Стюарт в конце концов «стали бояться Торресова пролива, как ребенок боится палки».
Довольно кстати некоторое разнообразие в корабельную рутину внес смерч, показавшийся на горизонте 9 апреля. Он шел, казалось, прямо на «Баунти», но стремительно промчался мимо. Тем не менее Блай успел настолько внимательно рассмотреть его, что составил затем лучшее и наиболее полное в морской литературе того времени описание этого редкого и достаточно опасного явления природы. Вот эти меткие, бесстрастные строки: «Насколько я мог судить, поперечник смерча вверху равнялся приблизительно двум футам, внизу — восьми дюймам. Не успел я сделать это наблюдение, как заметил, что он быстро приближается к судну. Мы тотчас изменили курс и убрали все паруса, кроме фока. Вскоре смерч, издавая шуршащий звук, прошел в десяти ярдах за кормой, однако мы при этом ничего не ощутили. По моим расчетам, он двигался со скоростью десяти морских миль в час. Идя на запад, навстречу ветру, смерч через четверть часа исчез. Единственным видимым признаком связи водяного столба, который летел выше наших мачт, и моря под ним был водоворот поперечником около шести ярдов. Из-за спирального движения водоворот образовал глубокую воронку. По окружности его на пятнадцать-двадцать футов вверх косо била вода. На этой высоте фонтан как бы пропадал, и мы не могли разобрать, соединяется ли он с водяным столбом».
А через два дня неожиданно прямо по курсу показался необычный атолл с возвышенностью на коралловом кольце. На всех картах тут было пусто — следовательно, они сделали новое открытие. Забыты были недовольство и раздоры, моряки с волнением высматривали лодки островитян. Однако пирога подошла только на следующий день и в ней, увы, не было ни одной женщины. Четверо гребцов говорили на диалекте, родственном таитянскому, и Блай без труда выяснил, что остров называется Аитутаки. (Это был один из островов Кука; он сохранил свое имя до наших дней). Так как свежего провианта было вдоволь — команда ежедневно получала свинину, бананы и плоды хлебного дерева, — а островитяне казались не очень-то радушными, «Баунти» в тот же вечер пошел дальше.