Над лагуной неслись отчаянные крики утопающих. Кто умел плавать, искал обломков, за которые можно было бы ухватиться. В четырех-пяти километрах от разбитого корабля находился песчаный островок; здесь и собрались постепенно все уцелевшие. Когда Эдвардс произвел перекличку, оказалось, что не хватает тридцати пяти человек, в том числе четырех пленников — Стюарта, Хиллбранта, Скиннера и Самнера. Девяносто девять человек спаслись.
Теперь им оставалось только по примеру Блая как-то добираться до Тимора. Эдвардс был, разумеется, взбешен до крайности, возможно, потому он и отказался дать узникам спасенный наряду с другим имуществом парус, которым они хотели защититься от солнца. У пленников не было одежды, а загар, полученный на Таити, давно сошел в тюрьме; в итоге они сильно обгорели и страшно мучились. Всего десять градусов отделяло место катастрофы от экватора, и солнце жгло неумолимо. От этого еще более усиливалась страшная жажда, а воды было так мало, что на каждого выдавали две рюмки в день.
Нельзя отрицать, что капитан Эдвардс кое в чем нарушил инструкции о содержании заключенных. Нет сомнения, что по его вине утонули четыре узника; да и остальные спаслись чудом. И на островке он проявил ненужную жестокость. Не получив паруса, несчастные были вынуждены зарыться по шею в песок. Помощник командира корабля Джон Ларкин тоже не отличался добрым нравом, он всячески отравлял существование пленных, и Эдвардс не мешал ему. Когда на третий день после гибели «Пандоры» четыре шлюпки вышли курсом на Тимор, Моррисон, на свою беду, попал в одну лодку с капитаном Эдвардсом. Его записи о том, как грубо и бесчеловечно капитан обращался с тремя узниками, сидевшими в этой шлюпке, только подтверждают установившееся мнение об Эдвардсе как о жестоком садисте.
Переход до Купанга занял почти две недели. У северного побережья Австралии удалось добыть немного провианта и воды, но, конечно же, людям пришлось испытать и голод и жажду. Лодки были нагружены до предела. В одной сидело тридцать, в другой — двадцать пять, в третьей — двадцать три, в четвертой — двадцать один человек (на баркасе Блая было восемнадцать). Тем не менее обошлось без происшествий, и 13 сентября они наконец добрались до маленькой голландской колонии. Приняли их так же радушно, как Блая и его людей (Хейворд мог сопоставить). Голландцы, можно сказать, уже привыкли выручать из беды англичан: после Блая к их берегу причалила лодка с беглыми каторжниками из Порт-Джексона. Они выдали себя за потерпевших крушение, и им оказали всяческую помощь. Когда в Купанг пришел Эдвардс, один голландец поспешил к этим ловкачам с радостной новостью: ваш капитан появился! И тут один из «гостей» брякнул:
— Какой капитан? У нас никакого капитана нет!
Последовало разоблачение, и беглецам (в их числе была женщина с двумя детьми) пришлось следовать в Англию в обществе десяти моряков с «Баунти». Кстати, о женщине можно сказать, что она вошла в историю литературы: в Англии ей оказал покровительство Джемс Босуэлл.
Отдохнув в Купанге, Эдвардс и его люди отправились в Батавию на борту голландского судна «Рембанг». По пути они зашли в Семаранг. Здесь их ожидала приятная встреча: они увидели шхуну «Резолюшн», которая после трудного и опасного плавания пробилась сквозь Торресов пролив и достигла одного из голландских форпостов в Ост-Индии. Однако голландцы приняли экипаж шхуны за разыскиваемых мятежников с «Баунти». Во-первых, судно было построено из полинезийского леса — значит, его делали бунтовщики (в этом они не ошиблись!), во-вторых, у моряков не было никаких бумаг, удостоверяющих их личность. И власти всех заперли в кутузку.
Прибыв в Батавию, Эдвардс продал «Резолюшн» и на вырученные деньги купил своим людям одежду. Узники, которые столько трудов потратили, строя шхуну, понятно, ничего не получили. Капитан разделил своих людей на группы, которые отбывали на родину по мере того, как представлялась оказия. Сам Эдвардс плыл со своими пленниками и ни на секунду не спускал с них глаз. После нелегкого плавания через Индийский океан они в марте 1792 года добрались до Капстада, где Эдвардс и пленники перешли на корабль «Горгона», шедший в Англию из Порт-Джексона; здесь к беднякам относились более милостиво. 18 июня «Горгона» бросила якорь в Спитхеде, еще через два дня пленников перевели на стоявший в портсмутской гавани «Гектор», где их держали в заключении до начала суда. Обращались с ними вполне корректно, и они смогли наконец-то прийти в себя после долгого и изнурительного плавания.