По разным и не всегда понятным причинам до наших дней сохранилось представление о Блае как о подлом тиране. Типичным примером может служить красочная характеристика, которую мы находим в рекламе кинофирмы «Метро-Голдвин-Майер»: «Одно его имя приводило команду в трепет. Морское чудовище, зачатое на галере, рожденное под пушкой! Его волосы напоминали паклю, зубы — обойные гвозди. Любой моряк, который отваживался не выполнить его жестокие и безумные приказания, был обречен».
Конечно, у Блая было много недостатков. Главные из них — вспыльчивость и грубая прямолинейность. Нельзя отрицать, что он был наделен острым языком и умел в приливе ярости найти обидные, оскорбительные выражения. Но ничто в имеющихся источниках не подтверждает общепринятого представления о нем как о звере в облике человека. Напротив, он был на редкость добр и человечен в обращении с командой. Взять хотя бы телесные наказания… Многие книги и фильмы о мятеже на «Баунти» рисуют Блая изощренным садистом, который избивал своих людей за малейшую провинность, а то и просто ради своего удовольствия. А на деле? За все время плавания, вплоть до дня мятежа, Блай лишь одиннадцать раз назначал телесные наказания, и общее число ударов составило всего двести двадцать девять — это невероятно низкая цифра по сравнению с тем, что делалось на других судах в конце восемнадцатого столетия. Троим членам команды, дезертировавшим на Таити, следовало благодарить своего творца за то, что их командиром был Блай, ведь в ту пору в английском флоте хватало капитанов, которые забили бы матроса до смерти за такое преступление. Нельзя обвинить Блая и в том, что он держал команду впроголодь и вообще не заботился о ней. Приведенные в предыдущих главах факты ясно показывают, что он неустанно думал о здоровье и настроении людей.
Чтобы разглядеть истинное лицо Блая, которое ныне почти совсем скрыто всякими измышлениями и неверными реконструкциями, надо прежде всего выяснить, что о нем думали люди, лично его знавшие. К счастью, в английских архивах сохранилось много свидетельств, и в главном они удивительно совпадают. Мне кажется, лучше и вернее всего сказал о достоинствах и недостатках Уильяма Блая некий лейтенант Тобин, который служил на «Провидансе» во время второго плавания за саженцами на Таити. Вот что он писал своему товарищу по экспедиции, лейтенанту Бонду, двадцать пять лет спустя, услышав о смерти Блая:
«Должно быть, никто и никогда не понимал его как следует. Во всяком случае я могу утверждать, что на «Провидансе» не было никакой организованной тирании, которая вызывала бы всеобщее недовольство. Конечно, бывали у него приступы необузданной ярости, когда он совершенно выходил из себя. Но кто мог быть добрее и интереснее этого человека, когда все ладилось… Забудем же слабости нашего старого капитана, будем помнить о нем как об ученом и выдающемся мореплавателе. Он много выстрадал, но энергия и настойчивость помогали ему преодолевать все трудности. Однако главным его достоинством была предусмотрительность. Думаю, Бонд, в этом ты со мной согласишься. Я видел многих более находчивых судоводителей, но никто не мог сравниться с ним дальновидностью».
Глава десятая
Поселенцы на Питкерне
В апреле 1807 года американский капитан Мейхью Фолджер вышел из Бостона на своем «Топазе» в кругосветное плавание. Он задумал искать в пустынных южных широтах новые, неизвестные острова, где охотники еще не бывали и не нарушили безмятежное существование тюленей. Этому плаванию суждено было стать одним из самых долгих и трудных, какие когда-либо выпадали на долю зверобойного судна. Войдя в Южной Атлантике в «ревущие сороковые», Фолджер поймал западный ветер и пошел на восток. В этих суровых водах «Топаз» боролся с жестокими зимними штормами; даже такой искушенный моряк, как Фолджер, никогда в жизни не видел подобных волн и такого бурана. Но сколько они ни искали, новые земли не появлялись, и капитан Фолджер был весьма удручен, когда на сильно потрепанном корабле подошел к острову Кергелену в южной части Индийского океана, чтобы забрать воды. Неудача преследовала его. Только он хотел войти в бухту, как разразился шторм, да такой, что пришлось ему снова повернуть на восток, не найдя тюленей и не взяв воды. Через месяц он бросил якорь в том самом заливе Эдвенчер на Тасмании, где по пути на Таити останавливался почти двадцать лет назад Уильям Блай.