Крисчен сделал крайне неудачный выбор: по площади и населению царство Таароа было вдвое меньше владений Таматоа. К тому же третий вождь, Тинарау, чье государство граничило со страной Таароа на юге, был союзником Таматоа. И вышло, что три четверти населения Тупуаи ополчилось против мятежников. Кстати, большинство воинов, павших во время битвы в Кровавом заливе, были подданными Тинарау; это только усугубляло его ненависть к англичанам.
Не успел Крисчен перевести корабль в царство Таароа (на это ушла целая неделя, так как лагуна изобилует коварными мелями), как возникли осложнения. Началось с того, что мятежники Самнер и Кинтал без разрешения командира провели сутки на берегу. А когда Крисчен отчитал их, они резко ответили, что плавание окончено и они теперь сами себе хозяева. Для общего блага было важнее, чем когда-либо, избегать усобиц, поэтому Крисчен не стал оспаривать хитроумный аргумент провинившихся, что бунт всех сделал вольными и равноправными, а просто вытащил свой пистолет и велел заковать Самнера и Кинтала в кандалы. Поразмыслив ночь, оба уже на следующее утро предпочли извиниться, и их освободили.
Бунтовщики не могли всегда жить на «Баунти», к тому же было решено уничтожить корабль, чтобы не выдать себя преследователям. Однако после недоразумения с соседними вождями англичане вполне справедливо сочли, что им грозят неприятности и что нужно первым делом обеспечить себе надежное и удобное для обороны жилье на берегу. Лучше всего было построить крепость. В середине июля Крисчен вместе с Таароа выбрал для будущего роскошного жилья поляну среди зарослей, метрах в трехстах от берега, и разметил квадрат размерами сто на сто метров. У него было задумано нечто вроде настоящего рыцарского замка, вроде тех, какие любят строить мальчишки: кругом глубокий ров и трехметровый земляной вал с башнями по углам, а со стороны моря еще и подъемный мост. Как только было определено, где и что строить, начались работы. Крисчен распорядился весьма разумно: садовнику Брауну было поручено посадить овощи и корнеплоды для пропитания мятежников, в помощь ему отрядили одного таитянина; оружейник Коулмен и матрос Микой мастерили лопаты и кирки; на бондаря Хиллбранта возложили ответственную задачу готовить пищу; слепой музыкант Бирн и забулдыга Эллисоп стали перевозчиками, они доставляли на берег с «Баунти» людей, грузы и скот.
Остальные восемнадцать англичан, включая лоялистов, а также шестнадцать таитян приступили под руководством командира к строительству. Как обычно, Крисчен сам показал пример, вооружившись лопатой.
Работа требовала немалых усилий, и вскоре Крисчен понял, что слишком размахнулся, лучше уменьшить размеры крепости вдвое. Тем не менее дело продвигалось очень уж медленно. А тут еще начали сказываться последствия неудачного выбора союзников. С той самой минуты, как дошло до открытого разрыва, Таматоа и Тинарау бойкотировали мятежников, а именно: они строго-настрого запретили своим подданным поставлять продовольствие. Пришлось англичанам довольствоваться плодами и овощами, какие можно было собрать в маленьком государстве Таароа, а этого оказалось далеко не достаточно. К тому же единичные «поставщики», которые приходили к ним, не больно дорожили европейскими товарами и утверждали даже, к великому негодованию мятежников, будто их собственные каменные изделия и лубяная материя несравненно лучше европейского железного инструмента и хлопчатобумажной ткани. Но самое обидное: женщины из ближайших деревень, которые днем охотно мешали морякам работать, почему-то отказывались проводить с ними ночи на корабле.
Крисчен всячески пытался вернуть себе расположение Таматоа и Тинарау, даже обошел вокруг острова на шлюпке, предлагая им искупительные дары. Вероятно, его усилия в конце концов увенчались бы успехом, не допусти он с самого начала еще одну глупейшую ошибку: как только «Баунти» вернулся на Тупуаи, он необдуманно распорядился выпустить на острове свиней и коз, закупленных на Таити. (Строить свинарники и загоны и регулярно кормить скот было, конечно, слишком кропотливым и обременительным делом, о чем мятежники раньше как-то не подумали). До той норы на Тупуаи не было скота; естественно, островитяне никак не огораживали свои поля и теперь свиньи и козы принялись беспрепятственно уничтожать посевы. Местные жители, понятно, не могли долго мириться с таким безобразием. А так как мятежники нахально ходили по их участкам, собирая плоды и овощи или ловя сбежавших свиней, возникли стычки. Первое серьезное столкновение произошло 25 августа, когда был убит один из подданных Тинарау. Вождь решил отомстить и прибег к излюбленной уловке: подослал женщин, чтобы те заманили пылких моряков подальше в лес. Первой жертвой коварной тактики оказался Александер Смит; правда, он отделался сильным испугом и тем, что потерял свою одежду. В отместку Крисчен сжег дом, где проучили Смита, и конфисковал несколько страшных идолов, которыми Тинарау очень дорожил. Репрессии привели лишь к тому, что соблазнительница Смитам опасаясь за свою жизнь, явилась на борт «Баунти» и попросила убежища.
Тут Тинарау замыслил другую военную хитрость. 2 сентября он во главе отряда носильщиков, сгибающихся иод грузом продовольствия, приблизился к наполовину выстроенной крепости и заявил, что готов мириться, если Крисчен вернет ему идолов. Но один из таитян, которые присоединились к англичанам, случайно заметил, как люди Тинарау, прежде чем выйтп на прогалину, прятали в кустах оружие. Он поспешил рассказать об этом Крисчену, и тот втайне подготовил своих людей, а также предупредил тех, кто был на «Баунти». В разгар переговоров Тинарау увидел в крепости вооруженных англичан, понял, что его разоблачили, и отступил. Меткий пушечный выстрел с «Баунти» заставил его отряд развить предельную скорость.
Враждебность Тинарау не слишком-то обескуражила Крисчена, и он велел поскорее заканчивать строительство, чтобы на будущее не опасаться неожиданных набегов. Однако многим из его товарищей вся эта затея надоела, и вообще им не улыбалось всю жизнь оставаться на Тупуаи. Когда Крисчен через несколько дней объявил, что пора свезти на берег все ценные предметы с «Баунти» и уничтожить корабль, раздались недовольные голоса. Долго он уговаривал своих сообщников, наконец те согласились остаться на Тупуаи, но при одном непременном условии: чтобы Крисчен всех обеспечил женщинами. Был только один способ раздобыть женщин — похитить их, но Крисчен решительно воспротивился такому опасному и недостойному делу.
— Тогда, — заметил кто-то из команды, — вернемся на Таити, там вдоволь приветливых и послушных женщин.
Крисчен проникновенно взывал к разуму мятежников, напоминал, что они преступники, что им не спастись от виселицы, если они поселятся на Таити. Обе стороны стояли на своем, и спор длился три дня. Единственным результатом всей этой говорильни было то, что многих мятежников одолела сильная жажда, а так как Крисчен отказался выдать им ром, они сами взломали сундук и угостились. Тогда Крисчен велел всем налить грогу, после чего еще раз воззвал к спорщикам, заклиная их ради себя и своих товарищей выбросить из головы дурацкую мысль о походе на Таити.
Но уступка, которую он только что сделал, сильно подорвала его престиж, и вскоре Крисчен понял, что попытка навязать свою волю только приведет к новому бунту, причем на этот раз вряд ли обойдется без кровопролития. Скрепя сердце он предложил решить спорный вопрос голосованием. Долго толковали о том, как голосовать, наконец условились — поднятием руки. Итогом было сокрушительное поражение Крисчена: когда он угрюмо спросил, кто хочет возвратиться на Таити, поднялось шестнадцать рук.