– Слушай, Андрюха, – снова засомневался Дукалис, – тебе не кажется, что все это сильно смахивает на белую горячку? “Уехала навсегда. Твоя крыша”? Лондон, девятнадцатый век, Холмс!… Помнится, я где-то читал, что никакого Холмса в природе не существовало…
– Вот сейчас это и выясним. – Ларин решительно дернул за шнурок, болтавшийся у входной двери дома с номером 221-Б.
Где– то в глубине раздалось звяканье, затем послышались шаркающие шаги и надтреснутый старушечий голос произнес из-за приоткрывшейся двери:
– Что вам угодно, господа?
– We need mister Holmes, mam [Нам нужен мистер Холмс, мэм – англ.]. – Андрей старался быть максимально вежливым.
Дверь открылась чуть шире, и в щель просунулось востроносое личико под белым чепцом с выбивающимися из-под него желтоватыми седыми кудряшками.
– Боюсь, джентльмены, что мистер Холмс отдыхает, – вздохнула старушка. – Вероятно, он будет рад вас увидеть завтра утром.
Старушка попыталась было закрыть дверь, но Ларин успел поставить в щель ногу, обутую в нечищеный ботинок.
– Полиция, миссис… извините, запамятовал ваше имя… о, миссис Хадсон! Да, виноват, но у нас, правда, срочное дело к мистеру Холмсу…
Дукалис утвердительно закивал головой.
Слово “полиция” возымело действие, и путешественники были удостоены чести войти в помещение. Воспользовавшись потерей бдительности гостей, Роберт Дьерк сначала осторожно отступил на пару шагов назад, затем попросту задал стрекача. Дукалис хотел было рвануть следом, но был остановлен товарищем.
– Сейчас мы его все равно не поймаем, а дело он свое уже сделал, – резонно заметил Ларин.
Откуда– то сверху, из глубины дома, доносилась довольно странная мелодия. Казалось, кто-то водит металлической пилой по стеклу. Андрей, которого мама в детстве безуспешно пыталась обучить музыке, непроизвольно поморщился, словно у него разболелись зубы.
– Я же предупреждала вас, господа, что мистера Холмса лучше было побеспокоить завтра…
Но друзья уже устремились наверх.
– Итак, как же его зовут? – участливо поинтересовался Соловец, наливая частично пришедшему в себя Трубецкому чаю.
В кабинете ничто не напоминало о случившемся четверть часа назад конфузе. Разве что у заявителя был помятый и испуганный вид, да чинно восседавший возле стены Мартышкин зажимал нос большим клоком гигроскопической ваты.
Тихо бормотал радиоприемник “Vitec”, позаимствованный из хранилища арестованного имущества, над вскипевшим чайником поднимался парок, все бумаги на столе были аккуратно сложены, опрокинутые стулья расставлены в обычном порядке, дубинка отправлена в угол, пальто генерального директора издательства “Фагот” вычищено и повешено на заменяющий вешалку гвоздь, кожаная папочка с золотым вензелем положена на тумбочку рядом с засохшим фикусом в треснувшем горшке.
– Мне бы еще вспомнить! – фыркнул издатель, опасливо скосив глаза на Мартышкина. – Особенно после всего произошедшего…
– Это немного осложняет процесс поисков, – вернувшийся в свое кресло майор горестно покачал маленькой и сплюснутой с боков головой. – А узнать как-то можно?
– Позвоните моему секретарю, – промямлил Трубецкой. – Она должна знать.
– А эти, – Соловец придвинул к себе рекламные плакаты, – Чушков и… Беркасов… не имеют ли они отношения к исчезновению вашего уважаемого автора?
– Это, я думаю, вы должны выяснять… – осторожно намекнул Василий Акакиевич.
– Если они авторы боевиков или детективов, – встрял очухавшийся Мартышкин, – то у них может быть опыт.
– Да-да-да, – согласился начальник “убойного” отдела. – Они детективы пишут?
– Я-то откуда знаю? – Лицо Трубецкого приобрело напряженное и слегка грустноватое выражение. – Я книги издаю, мне читать некогда.
– Совершенно с вами согласен, Василий Акакиевич, – поспешно отреагировал Соловец. – Если все читать, никакой жизни не хватит… А эти? – Майор осторожно ткнул пальцем в плакаты, извещающие о выходе книг про приключения “Народного Целителя”. – Может быть, вы краем уха слышали о том, что в них написано?
– Мне докладывали, – надулся генеральный директор.
– И о чем они? – через минуту молчания осведомился Соловец.
Трубецкой наморщил лоб и попытался вспомнить, что же ему докладывали.
Но не смог.
Будучи последним бастионом издательства на пути рвущихся в высокую литературу графоманов, генеральный директор выслушивал по два десятка докладов в день и просто физически не мог помнить их все.
– Это… В общем, про воров в законе, – наконец нашелся издатель, с трудом одолевающий перед сном рассказик на полстранички в любимых им эротических журналах, заменивших перегруженному работой Василию Акакиевичу личную жизнь. – Сильная вещь…
– Вот! – опять встрял младший лейтенант. – Чушков и Беркасов сговорились со знакомыми ворами и похитили автора. Чтобы самим писать продолжение этих бестселлеров… И зарабатывать миллионы. Или, даже, десятки миллионов… Или сотни… Или миллиарды…
Трубецкой напустил на себя горестный вид и мелко затряс головой, изображая полное согласие со словами стажера.
– Да! Вероятно, так все и произошло… Беркасову, например, я никогда не доверял. Он, знаете ли, скользкий такой типчик. Да и Чушков не лучше…
– Ну, Василий Акакиевич, тогда можно считать, что дело почти раскрыто, – заявил Соловец. – Осталось путем наружного наблюдения за этими двумя субъектами выяснить, где они держат заложника…