Роб, а правильнее Роберт Уильям Дьерк, с которым менты грустно сидели на берегу Темзы, понял вопрос и очередной раз, растягивая слова и помогая себе жестами, попытался объяснить ситуацию.
Оперативники не обманулись, заподозрив в нем бомжа.
Роб когда-то работал инженером на ткацкой фабрике, но стал чрезмерно попивать, затем фирма по производству льняных простыней и наволочек вообще обанкротилась, так что Дьерк лишился средств к существованию. Неделю назад домовладелец выставил его на улицу за задержку квартплаты, милостиво пообещав не обращаться в полицию, а компенсировать недоимку кое-каким имуществом, оставшимся в комнате Роба. Новоиспеченный бомж уже обдумывал, что будет легче – утопиться или же, плюнув на все, ночевать под мостом, как вдруг ему улыбнулась удача.
Она оскалилась длинными желтоватыми зубами высокого джентльмена, поймавшего Роба у набережной Темзы и предложившего работу.
Суть ее сводилась к следующему: инженер должен был постоянно находиться около помещения – “ну, того, из которого, господа, вы вышли”. Строгий наказ посторонних внутрь не пускать неукоснительно выполнялся, благо двери запирались надежно. В саму каморку до сегодняшнего дня Роб не заглядывал.
В этом месте рассказа он выразительно посмотрел на Дукалиса, кивнувшего головой: все, мол, андестенд, продолжай.
Сегодня днем мистер Мориарти, так представился Роберту работодатель, сказал, что ему необходимо некоторое время побыть в каморке одному. Где-то через час-полтора он выскочил оттуда и как ошпаренный понесся прочь, успев крикнуть напоследок: “Запирай!” Ну, а потом (англичанин еще раз выразительно взглянул на Дукалиса) появились гости, с которыми он сейчас и выпивает.
– Друзей, родственников у тебя, разумеется, нет? – осведомился оперативник. – И трудовой контракт с тобой, естественно, тоже не заключали, обещали заплатить завтра? И вопрос с вещами уладить завтра? А потом – и с квартирой?
– Да-а, а откуда вам это известно? – недоуменно захлопал ресницами Роб.
Дукалис только зло сплюнул и указал на бутылку:
– Пей лучше…
Дьерк сделал паузу и приложился к “Синопской”, пока его снова не остановили.
– Все, Толян, влипли! – подвел итог Ларин. – Теперь нам точно деваться некуда: это какой-то комитетский канал. Если не МИ-6 или, хуже того, МИ-5 [МИ-6 – Служба внешней разведки Великобритании; МИ-5 – Служба контрразведки]. Не знаю, как это у них получается, но что-то я на эту тему читал. Теле… Теле… В общем, перемещение в пространстве.
– Телепортация? – подсказал Дукалис. – Ты че, Андрюха, такого не бывает. Это ж белая горячка натуральная. Ребятам скажешь – в “дурку” отправят.
– Отправят – не отправят, но одинаковых галлюцинаций у двух людей не бывает, – возразил Ларин, – мне об этом Вася Рогов рассказывал, после того как его с “Пряжки” выпустили [Пряжка” – психиатрическая больница в Петербурге; о приключениях там Рогова подробно рассказывается в телесериале “Убойная сила” (сценарий Андрея Кивинова)]. Давай-ка лучше думать, как отсюда выбираться.
– А фигли тут думать? – возразил Анатолий, отобрав у англичанина бутылку и сделав здоровенный глоток. – Надо по-тихому обратно и на кнопку эту, где “выход”, понажимать.
Но тут же потупился под хмурым взглядом товарища, вспомнив, что кнопку они уже нажимать пробовали и без толку. После того как Дукалис впечатал Дьерка в приборы, там, видно, что-то сломалось и в результате путь домой был отрезан.
– Представляю, что сейчас в “конторе” творится, – вздохнул Ларин. – Вместо свежей водяры свежая мокруха. А тут нас ловят посреди Лондона как русских шпионов.
– О, да-да, рашен, – оживился Роб, – мне очень нравится ваш царь Алекзандер. Россия и Великобритания в преддверии нового тысячелетия должны дружить!…
– Наш – не Алекзандер, а Владимир, – язвительно возразил Дукалис. – Просто Вова. И отчество тоже такое же. И не царь он. Андрюха, как по-английски будет “президент”?
– Так и будет. – Ларин внезапно насторожился и, старательно вспоминая забытые иностранные слова, обратился к Дьерку: – А скажи-ка, Роб, ты давно… “Бухаешь” – как это по-вашему, “дринкинг”, что ли?…
– . Нет-нет, – запротестовал бомж, – я теперь сильно не пью. Но неужели я выгляжу, будто пил несколько дней?
– Да не несколько дней, мой друг, а годик как минимум, – возразил Ларин. – Милениумто, по-моему, уже давно весь мир отпраздновал. Или у вас в Англии свой календарь?
– Почему свой? – обиделся Роб. – У нас, как во всем цивилизованном мире, счет времени ведется от Рождества Христова. Не думайте, у меня с памятью все в порядке. Сегодня двадцатое октября тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года… Да, а что такое “милениум”?
– Какого-какого года? – Ларин уставился на бомжа. – Repeat please. But don't quickly.
– Одна тысяча восемьсот восемьдесят восьмого, – подозрительно глядя на собеседников, повторил Дьерк. – А вам, господа, что-то кажется в этом странным?
Андрею удалось незаметно наступить на ногу Дукалису на миг раньше, чем тот начал высказывать свое мнение по поводу состояния мозгов некоторых присутствующих здесь алкашей.
– Нет-нет, Роб, все в порядке. Все о'кей… А у тебя, случайно, не найдется хотя бы корки хлеба на закуску?
Когда Дьерк удалился в ветхое бревенчатое строение за едой, друзья воспользовались моментом, чтобы еще раз разобраться в ситуации, которая представлялась им все более нереальной. В конце концов они решили допить “Синопскую” и попытаться осторожно вытянуть из нового знакомого еще какие-нибудь сведения, которые могли бы оказаться полезными. В любом случае было решено не выяснять, где находится Скотланд-Ярд: встреча с местными стражами порядка, как справедливо рассудили друзья, не предвещала ничего хорошего. В лучшем случае можно было рассчитывать на пару ударов по почкам и последующую ночевку в “гадюшнике” [Гадюшник, аквариум, обезьянник, клетка и т. д. – место содержания временно задержанных в территориальных подразделениях милиции (сленг)] – так сказать, до полного вытрезвления.