Бунчук просмотрел повестку дня заседания бюро и вызвал Мостового.
— Как хозяйничали тут без меня? — спросил, поднявшись из-за стола.
— Ничего, Петр Иосипович. Обрабатываем посевы. Вот последние сводки, — Мостовой подал папку.
— Я уже видел. Зачем вызвал на бюро Коляду? Мы же условились: на сосенском инциденте с кукурузой поставить точку. Что, у нас нечем другим заниматься?
— Дело не в Коляде, Петр Иосипович, а в принципе.
— Что ты всегда носишься со своими принципами. Ну, хотел посеять — не посеял, и черт с ним.
— Речь идет не о моем собственном принципе, — продолжал Мостовой, — а о том, что Коляда и некоторые другие председатели колхозов сознательно идут на обман государства.
— Вранье! — вскипел Бунчук. — В моем районе этого нет!
— Но есть факты, Петр Иосипович.
— Какие факты?
— После проверки мы вам доложим. А сегодня заслушаем Коляду и вынесем решение. Я советовался с членами бюро. Если ко мне нет больше вопросов, то разрешите идти? — Мостовой поднялся.
— Идите. — В руке Бунчука хрустнул карандаш.
Несколько раньше Бунчук не церемонился бы с Мостовым. А теперь коллективное руководство, и будь добр выслушивай желторотых выскочек. Вчера после совещания Бунчук зашел ко второму секретарю обкома и все рассказал. Тот замахал руками:
— И не думай рассказывать об этом Шаблею. Он за Мостового стеной встанет. Это же сам первый, после того как он побывал в вашем районе, вызвал Мостового читать лекцию о практике партийной работы.
— А я думал, что это дружки Мостового из орготдела, — признался Бунчук.
— Бери выше и не удивляйся, если Мостовой через месяц-два будет сидеть в обкоме… Кстати, должен сказать тебе, что первый редко ошибается в людях, я в этом убедился.
— Я работаю, а он статейки в газеты пописывает и лекции читает, — горько усмехнулся Бунчук. — Не ценят у нас старые кадры, а мы все на своих плечах вынесли, все… Когда-нибудь еще пожалеют да извинятся…
Где-то глубоко в душе Бунчук, как и раньше, понимал, что безнадежно отстал от Мостового, что нет у него ни знаний, ни таланта руководить людьми. Он все чаще думал об этом, мучился, но молчал, отдаляя час своего краха.
У Бунчука были причины не раздувать историю с сосенской кукурузой. Он больше всего боялся, что они станут известны Мостовому, и напряженно искал выхода… Нашел. Он позвонил. В кабинет, постукивая деревяшкой, вошел Котушка.
— Пригласите, Прокоп Минович, Коляду. Здесь он или ушел?
— Здесь, Петр Иосипович.
— Зовите.
…Коляда отмерил своими огромными сапогами три шага, щелкнул каблуками и замер:
— Явился, Петр Иосипович.
— Садись, рассказывай, что у тебя.
— Как вам известно, — начал жалостливо Коляда, — Гайворон со своими дружками написал на меня заявление в райком, будто я дал распоряжение засеять секретно, значит, сорок гектаров кукурузы, чтобы потом урожай разделить на законные гектары… И выговор мне записали.
— Извини, Коляда, а у тебя котелок варит? — Бунчук постучал пальцем по своей голове.
— Кажется, — неуверенно сказал Коляда. — Я, конечно, такое указание Кутню дал, так как для меня ваши слова…
— Я тебе никогда ничего не говорил. Понял?!
Коляда вздрогнул от крика.
— Понял. Но я же…
— Скажешь на бюро Мостовому, что хотел посеять кукурузу сверх плана и не думал делать из этого никакой тайны. А то, что написал Гайворон, будто ты хотел припрятать эти гектары, чтобы блеснуть высоким урожаем, — вранье. Вранье! — Бунчук стукнул ладонью по столу.
— Спасибо вам, Петр Иосипович, спасли вы меня, вовек не забуду. — Коляда, наверное от нервного возбуждения, дважды обежал вокруг стола.
— Вот так и скажешь. — Бунчук подал Семену Федоровичу стакан с водой.
Тот выпил и успокоился.
— Но я же, дурак, сказал Кутню, что это будут секретные гектары…
— Кто слышал, кроме него?
— Никто, Петр Иосипович.
— Значит, ты ничего не говорил. А Кутню, кстати, не обязательно присутствовать на бюро. Иди и подумай, что скажешь.
Все случилось так, как задумал Бунчук. Когда повестка дня заседания была исчерпана, Петр Иосипович сказал:
— Товарищ Мостовой все время настаивал, чтобы бюро рассмотрело заявление Платона Гайворона на товарища Коляду. Я был в Сосенке, разговаривал с народом, с товарищем Колядой и знаю, что это дело не стоит дырки в бублике. Но товарищ Мостовой очень настойчиво проталкивал этот вопрос на бюро. Есть такое мнение, товарищи, разобраться с этим вопросом. Александр Иванович Мостовой — молодой секретарь, и, возможно, это поможет ему уяснить некоторые вопросы партийной работы. Пригласите, пожалуйста, сосенских товарищей.