Вслед за бодрым Колядой в кабинет вошли Макар Подогретый и Платон.
— А где товарищ Кутень? — спросил Мостовой.
— Его вызвал отец, у них что-то случилось, — пояснил Коляда. — Пришла с маслозавода машина и увезла его.
— Нас детали не интересуют. Что вы хотите сказать, товарищ Гайворон? — обратился к Платону Бунчук.
— Я обо всем написал, — ответил Платон, — а сказать могу только одно: хватит врать, хватит обманывать партию, государство и народ.
— Можно без громких фраз? — нахмурился Бунчук.
— Нет, нельзя, — подошел к столу Платон. — То, что хотел сделать Коляда и, наверное, сделали в других колхозах и районах, — преступление.
— Вы имеете в виду сверхплановые посевы кукурузы? — перебил Платона Бунчук. — Я слышал когда-то ваши довольно странные разговоры об этой культуре…
— Вы не ставьте провокационных вопросов, товарищ Бунчук, — сказал Платон. — Никогда я не говорил, что сеяние кукурузы вообще преступление. Я писал об очковтирательстве и лжи. А о планировании в колхозах у меня есть свои мысли и я их не прячу. Я считаю, что поступок Коляды не достоин коммуниста. За обман даже малые дети перестают уважать своих родителей. А Коляде доверены судьбы тысяч людей, идея…
— Товарищ Подогретый, прошу, — широким жестом предложил слово Бунчук.
— Я согласен со всем, что сказал Платон Гайворон, — ответил Макар. — Все коммунисты нашего села согласны.
— Вы тоже что-то хотите сказать, товарищ Мостовой? — постукивал карандашом Бунчук.
— Конечно. Случай, который произошел в Сосенке, не есть сенсация.
— Ближе к делу, товарищ Мостовой, — заметил Бунчук.
— Партия сурово осудила такие методы, — продолжал Мостовой. — Я считаю заявление товарища Гайворона принципиально важным. И Коляда должен ответить за свои поступки перед партией.
— Вы говорили красиво и правильно, Александр Иванович, — подытожил Бунчук. — Но раньше, чем привлечь к ответственности товарища Коляду, я хотел бы предоставить ему слово.
— Уважаемые товарищи члены бюро. Все знают, что Платон Гайворон с того часа, как появился в нашем селе, — начал Коляда, — организовал против меня людей путем клеветы и подрыва моего авторитета. Сейчас он написал на меня анонимку.
— Я анонимок не пишу, — бросил Платон.
— Что я… что я, — вымучивал Коляда, — хотел обмануть государство. А я не хотел обманывать, а, наоборот, хотел… перевыполнить планы сева и доложить райкому. Так разве наказывают за сознательное выполнение плана самой ценной продовольственной культуры, которая… А мне выговор записали в селе.
— Обождите, товарищ Коляда, — сказал Мостовой, — вы говорите неправду. Вы хотели утаить эти гектары, ведь этой площади в плане нет. И вы приказали Кутню, чтобы он и не думал показывать эти сорок гектаров кукурузы в сводках…
— Не было такого, — возразил Коляда. — Он просто меня не понял, потому что я спешил и говорил быстро… Почему бы это я врал на бюро?..
— Но Кутень об этом рассказал Гайворону и завернул трактор с площади, — не мог успокоиться Мостовой.
— Я никого не хотел обманывать и ничего не знаю, — стоял на своем Коляда.
— Считаю, что у членов бюро нет оснований не верить коммунисту, председателю колхоза, и придавать серьезное значение тому, что кто-то кого-то не понял, — торжествовал Бунчук.
— Прошу вызвать Кутня, — потребовал Мостовой и, не дождавшись ответа, вышел из кабинета.
— Какими мелочами приходится нам заниматься! — обратился к членам бюро Бунчук. — Разбираем сплетни, шельмуем честных людей. Человек сеет кукурузу сверх плана, а мы, вместо того чтобы благодарить, вызываем на бюро…
Вошел Мостовой и сказал, что Кутень сейчас придет. Объявили перерыв.
…Дмитро Кутень смиренно зашел в кабинет, потупил глаза и промямлил:
— Я извиняюсь… Я во всем виноват. Я не понял, что сказал мне тогда Семен Федорович. А теперь я вспоминаю, что Семен Федорович говорил… Он сказал, что надо посеять кукурузу сверх плана, а не припрятывать…
— Но ты же мне говорил совсем другое, — припомнил Кутню Мостовой.
— Я… я не понял тогда… Семена Федоровича… Так вышло, и я… извините, — выдавливал каждое слово Кутень.
— Можете идти, — прекратил муки Дмитра Бунчук.
— Вот в каких условиях я работаю, — скулил Коляда, — все на меня сваливают.
— Меня удивляет поведение секретаря сосенской парторганизации Макара Подогретого, — возмущался Бунчук. — Вместо того чтобы во всем помогать председателю колхоза, парторганизация поддерживает сомнительную линию Гайворона.