— Любовь не спрячешь, Светлана…
Наталка возвращалась домой, переполненная грустными предчувствиями. Неужели всегда между Платоном и ею будет стоять Стешка? Рано или поздно Платон должен выбрать. Как это унизительно: ожидать, выберет тебя или другую… Наталка ускорила шаг, ей хотелось быстрее дойти до хаты и поговорить с Платоном обо всем.
Васько увидел Наталку и крикнул:
— Платон, пришла!
Платон выбежал навстречу.
— О свет очей моих, где ты ходишь? Мы с Васьком, чтобы не умереть от голода, наварили галушек и просим тебя к столу.
От такой встречи, от Платоновой улыбки у Наталки пропала злость. Она рассказала, как пришли Олег со Светланой и увели ее, как Дынька угощал их конфетами и лимонадом.
— Он шутит с огнем! Я вызову Дыньку на дуэль или Васько подстрелит его из рогатки, — пообещал Платон. — Как галушки?
— В жизни таких не ела. Вы, мальчики, молодцы!
После ужина Платон собрался на работу. Наталка проводила его через огороды в леваду. Вокруг не было ни души, только в сумерках маячили копны сена, будто купола сказочных соборов.
— Ты устала сегодня, Наташа?
— Нет… Я обрадовалась, когда пришел Олег и забрал меня…
— Я тебя никому не отдам, никому! — Платон говорил так, будто и в самом деле им угрожала разлука.
— Любишь? Расскажи, как ты меня любишь?
— Я не умею говорить о любви, Наташа, но иногда думаю, что не мог бы жить без тебя.
— Иногда?
— Да. Тогда, когда я вижу твои грустные глаза… Я все понимаю, Наташа. Я знаю, как тебе тяжело сидеть одной. Ты проклинаешь Сосенку?
— Не говори так, Платон. Я же сама приехала…
— Как мне хорошо с тобой…
Наталка положила голову ему на плечо, и ей легко шагалось по скошенной траве. Платон был рядом, ее Платон. Почему же они должны думать о какой-то Стешке? Пусть она хоть на весь свет кричит о своей любви, пусть хвастается своей красотой. Что им с Платоном до этого? Что?
— Платон, поцелуй меня.
Она почувствовала на губах горький привкус полыни и упала на душистый росный покос…
29
Ни у кого во всей Сосенке не было такого высокого и красивого забора, как у Макара Подогретого. Даже длинный как жердь Михей Кожухарь не мог заглянуть через него. Двухметровые доски были подогнаны плотно, а над ними протянулся навесик из оцинкованной жести — чтоб не замокало. Люди, идя по улице, могли видеть только крышу и трубу хаты Макара. Забор отгораживал владения Подогретого не только от улицы, но и с двух сторон от соседей. С того времени, как Никодим Дынька возвел его, на подворье не проникла ни одна чужая свинья. Да что там свиньи, если даже куры, гуси и индюшки, имея крылья, и те не решались преодолеть такую высоту.
Славный забор у Макара Подогретого. Выйдет Олена утром на подворье, не мозолят ей глаза соседние усадьбы, и к ней никто не заглянет. Вынесешь из хаты просушить на солнце вещи — и чужие глаза не видят твои подушки, ковры, одежду.
И вот однажды утром Олена услышала, как кто-то немилосердно колотил по забору. Она выбежала из хаты и чуть не сомлела: Никодим Дынька отбивал топором доски.
— Вы что, Никодим, сдурели?! Макар, иди-ка сюда! — завопила она на все подворье.
— Да это ж меня Макар попросил, — сказал Дынька и — бабах обухом по доске.
А Макар, вместо того чтобы прогнать Дыньку, поздоровался с ним за руку и начал ему помогать.
— Не дам! — истерично закричала Олена и, вспоминая всех чертей, стала отталкивать от забора Макара и Дыньку.
Дынька плюнул, закурил цигарку и сел, а Макар не без усилий затащил свою спутницу жизни в хату и обратился с категорическим вопросом:
— У тебя, Олена, есть голова на плечах?
— А у тебя? — в свою очередь спросила Олена.
— Выслушай меня. Начали мы строить в степи полевой стан — чтоб людям было где отдохнуть и пообедать в жару…
— Так построили уже один!
— То в первой бригаде, а это в третьей… И хоть плачь, не хватает досок на крышу…
— Лучше б ты гроб мне из них сделал! — заголосила Олена. — Был муж как муж, пока не связался с Гайвороном! Он всеми вами верховодит…
Для подкрепления своих атак Олена разбудила дочь. Но Светлана, выслушав мать, сказала:
— Правильно, отец, делаешь, а то от всего света отгородились.
В полдень пришла машина, и Макар, погрузив доски, уехал в поле. Олена изредка посматривала в окно: боже мой, стояла хата без забора, как прыщ на голом месте. А Дынька, чтоб ему покрутило руки, навешивал совсем низенький штакетник… Не удержалась Олена, выбежала на подворье: