Сосенка первой в районе выполнила план хлебопоставок. Бунчук вызвал к себе Коляду и сказал:
— Молодец, хвалю… Хороший урожай вырастил… Но и о соседях не забывай, а то у них не очень с хлебом, а мне баланс нужен…
— Сколько еще сдать? — Коляда понял с полуслова.
— Еще столько. Не кривись, Семен. Мы еще утрем кое-кому нос. На нас заявление в обком, а мы делом покажем, как хозяйничаем… Давай, а тогда, может быть, и рапорт на имя первого ударим. Понял?
— Видите, Петр Иосипович, — замялся Коляда, — сдать можно, но что нашему колхозу с того, что мы выполним план за Покуття или за Сидковцы?
— Ты что торгуешься?
— Я не торгуюсь, но наш колхоз сейчас, так сказать, на виду, и нам бы хотелось, — сделал ударение Коляда, — чтобы и высшие инстанции знали, что мы сдаем два плана…
— Славы хочешь?
— Я не о себе думаю, Петр Иосипович, а о народе, который своим героическим трудом…
— Хорошо.
На второй день районная газета сообщила, что артель села Сосенка выполнила план хлебозаготовок и колхозники решили дополнительно продать еще столько же зерна.
Коляда понял, что допустил ошибку, так как об этих обязательствах никто в селе не знал. Поэтому он собрал правление вместе с активом, чтобы задним числом проголосовать за это предложение.
— Я проголосую, — взял слово Мазур. — Для своего государства мы не только хлеба, но и жизни не жалели, но почему всегда за нас решает кто-то, а не мы? Я хочу говорить сам от себя, чтобы меня спрашивали, потому что я тоже что-то делаю на этой земле, товарищ Коляда.
— Я знал, что меня все поддержат, — сказал Коляда, — но газета поторопилась напечатать рапорт, и я не успел с вами посоветоваться. Может, кто хочет высказаться против? Я обращаюсь к членам правления и к активу.
Правление молчало, а актив в лице Савки Чемериса спросил:
— А будет чем сеять или опять придется у государства лично одалживать, как в прошлом году?
— Семенные фонды мы засыпали, если это вас так интересует, товарищ Чемерис, — ответил Коляда. — Садитесь.
— Спасибо, — поблагодарил Савка, — я постою… А как будет, извиняюсь, с трудоднями?
— Выдадим, — очень авторитетно заявил Коляда, — по возможности.
— Понял, — качнул головой Савка Чемерис.
Прошла неделя, и Сосенка, которая уже привыкла к свалившейся на нее славе и сенсациям, опять была потревожена: позвонили, что из Киева приедет кинохроника снимать фильм о бригаде Снопа.
— Так они же сегодня ночью, наверное, жатву закончат, нечего будет снимать! — растерянно кричал кому-то по телефону Коляда.
— Обязательно задержите до нашего приезда, потому что это самые главные кадры по сценарию, — распорядился властный тенор, принадлежавший всемогущему киноадминистратору, — и запишите, что вы должны сделать. Диктую: подготовьте двадцать букетов и двадцать девушек красивых… Подчеркните — «красивых»… Два деда с бородами, две молодицы с хлебом-солью. Комбайнеры чтоб были в новых костюмах, а массовка побрита. Мы вас знаем, дорогой Семен Федорович, как большого друга киноискусства, и надеемся, что вы все сделаете…
Семен Федорович вызвал Дыньку и Дмитра Кутня:
— Чтоб к утру мне двадцать девчат стояли с букетами возле конторы. Это первое. Хоть из-под земли достаньте двух дедов с бородами — это второе, а мужики чтобы все побрились… Молодиц я беру на себя.
— Зачем? — удивился Олег.
— Будут на кино снимать! О!
И пошло по селу:
— Кино приедут в Сосенку снимать!
— Кино едет!
— Всех мужиков приказали побрить, только двух с бородами оставить…
— Комбайнерам, говорят, новые костюмы привезут…
— Чудеса…
— Кино, одним словом…
Тем временем Коляда поехал на поле и сказал Снопу, чтобы остановили комбайны и ждали до утра.
— Чего ж мы будем ждать? Я нарочно перегнал сюда все комбайны, чтобы одним махом скосить эту площадь, — разводил руками Сноп. — А если дождь пойдет, видите, хмурится?
— Для истории надо, Нечипор Иванович, — убеждал Коляда. — Понимаете, для истории… Скажите, чтобы хлопцы сходили домой и переоделись, побрились, ведь это же кино, а они у нас как черти…
— Потому что возле земли, а она черная…
— И вы, Нечипор Иванович, приведите себя в порядок, это же для истории!
С хлопцами у Нечипора Ивановича были такие разговоры: