Васько сделал все, что мог: нагрел воды и положил ей на ноги грелку, тер похолодевшие руки.
— Легче тебе? Легче? Наталочка, я позову Платона… Я быстро.
Она отрицательно покачала головой.
Васько просидел возле Наталки до полудня. Она лежала, вытянувшись в струнку на твердом топчане, и тяжело дышала. Васько пооткрывал окна, двери, и Наташе стало легче. На бледных щеках пробился еле заметный румянец, руки потеплели.
Смерть отступила.
— Вася, поезжай на поле.
— Я тебя одну не оставлю.
— Мне уже лучше. — Наталка пыталась улыбнуться. — Ты поезжай, ведь там ждут.
— Кто?
— Люди… Люди ждут, — она была абсолютно убеждена в том, что в каждой бригаде беспокоились, почему нет Наталки и ее голубой тележки. — Только Платону не говори ничего. Скажешь, что у меня много работы… А завтра я поеду… Обещаешь?
Васько из всех сил гнал буланую лошаденку. Он должен сказать Платону обо всем, Наташу нельзя оставлять дома одну… Пусть вызовет с практики Галину, привезет врачей. Быстрее к Платону, быстрее!
— Но, но-о! — подгонял он лошаденку.
Надо было переехать через балку, а там уже сразу начнутся поля. Васько потянул вожжи, ударил кнутом лошаденку, она от неожиданности рванулась куда-то в сторону, тележка заскрипела, встала на дыбки и перевернулась. Зазвенело разбитое стекло, рассыпались книжки, конфеты и мокрые от лимонада сигареты. Васько растерянно посмотрел на красные колеса тележки, на сломанную оглоблю и заплакал. Буланая лошаденка грустно покачивала головой, будто сочувствовала горю Васька.
— Кто же так ездит? — услышал Васько Стешкин голос. — А еще парубок.
Стешка соскочила с коня, взялась руками за грядку и поставила тележку на колеса.
— Все начисто побил! Конфеты с табаком смешались… Разве не видел, что здесь канава?
— Не видел, — всхлипывал Васько.
— Не плачь, ты ведь не девчонка, может, ударился?
— Не-ет… За все это Платону придется гроши платить… У него их нету… Тут рублей на двадцать товару…
— Зачем ты сюда ехал, дорога ведь есть?
— Я спешил…
— Успел бы с козами на торг. — Стешка собирала книжки.
— Я к Платону спешил… Наташа там… ей плохо… лежит одна…
— Где лежит? — вскинулась Стешка.
— Дома… У нее приступ… Помереть могла, — сквозь слезы рассказывал Васько.
— Зови Платона, а я к ней поеду. Да брось ты эти ящики, потом заберешь. — Стешка вскочила на коня и, не оглядываясь, помчалась в село.
Васько, перескакивая через кучи ботвы, подбежал к комбайну Платона, но за рулем сидел Максим.
— Где Платон?
— В район вызвали. Коляда на своей машине повез, — сказал Максим. — А ты чем так расстроен?
Васько рассказал обо всем Максиму.
— Надо врача вызвать. — Максим остановил машину, побежал к Снопу.
Бунчук вышел из-за стола и громко поздоровался с Платоном:
— Рад видеть героя колхозных полей! Как дела?
— Ничего, работаем.
— Молодцы. Настоящие коммунисты. — Бунчук не сел за стол, а придвинул кресло к Платону, давая понять, что разговор у них неофициальный. — Хочу поговорить с тобой, Платон, по душам, а то мы больше как-то с тобой… в дискуссиях. Ты горячий, и я. А дело одно делаем.
— Я слушаю вас, Петр Иосипович.
Бунчук закурил и угостил Платона:
— Мы тут решили, Гайворон, снять с тебя выговор… Ты понял все и показал себя на деле. Партия наказывает, она же и прощает…
— Я перед партией ни в чем не провинился, — ответил Платон.
— Не будем входить в детали… В чем-то виноват Коляда, а где-то ошибся ты. Одним словом, мы пересмотрели свое решение…
— Спасибо.
— Что ты! Это наша обязанность. Чуткость должна быть во всех вопросах, — Бунчук доверчиво положил руку на плечо Платона. — Не тот друг, что в глаза хвалит, а тот, кто за глаза…
— Друзья разные бывают, — согласился Платон, не понимая, куда ведет Бунчук.
— Да, да, помогаешь ему, растишь, а он вместо благодарности доносы пишет. Обидно, — вздохнул Бунчук. — Все знают в районе, сколько я добра Мостовому сделал. И ты, Гайворон, знаешь… А он…
— Я не поверю, что Мостовой пишет доносы.
— Заявление написал на меня в обком. Будто я дал председателям колхозов указание посеять кукурузу и припрятать эти площади от нашего государства… Чтобы потом цифру урожайности поднять… Разве я мог пойти на такое преступление?
— Если не давали таких указаний, то чего вам переживать?
— А ты знаешь, что делает Мостовой? Он вынуждает некоторых председателей давать письменные подтверждения, будто я велел им засевать площади и не показывать их в сводках.