— Может, еще передумаешь, Дмитро? Колеса же и назад вертятся.
— У меня, отец, своя голова есть…
— Пустая она у тебя, как барабан.
Стешка в белом платье, с дружками ходила от хаты к хате, приглашая на свадьбу. Вслед за ней шествовали с песнями девушки — в венках, в цветастых вышитых сорочках и поневах. А еще дальше вышагивали пионеры в галстуках. Алик Коза трубил в горн, Васько вторил ему на стареньком барабане — такую инструкцию дал им Олег Дынька. Олег приготовил еще один сюрприз, но пока об этом никому не говорил: завтра должны приехать из киностудии, чтобы снять комсомольскую свадьбу.
Платон сидел на кровати возле Наташи и читал ей стихи Сосюры.
С улицы донеслась песня.
— Кто это? — прислушалась Наталка.
— Стешка замуж выходит. — Платон выглянул в окно. — К нам идут.
Невеста и дружки вошли в хату, поклонились. Стешка подошла к Наталке.
— Прошу на свадьбу, Наташа.
— Желаю тебе счастья, Стешка, большого-пребольшого.
Потом поклонилась Платону.
— Приходи и ты на мою… свадьбу. — Она с болью, с укором, с открытым торжеством зла посмотрела ему в глаза, Платон не выдержал этого взгляда…
«Трам-та-там, трам-та-там» — это играли на подворье Васько и Алик Коза.
Наталка заметила, как посмотрела на Платона Стешка и как он вдруг побледнел.
— Ты бы проводил невесту, — сказала Наталка, чтобы нарушить воцарившуюся в хате тишину, когда девушки ушли.
Платон вышел на подворье. Невеста с дружками была уже за воротами. Но Стешка оглянулась, помахала ему рукой, а потом взяла у Светланы розовую астру и бросила Платону под ноги…
Утром в селе заиграла музыка. На открытой машине приехали из Косополья молодожены. Их встретили хлебом-солью, и Макар Подогретый произнес прочувствованную речь. Потом торжественная процессия направилась в хату. И все это снимали операторы. Стешка шла под руку с Дмитром, сияя от радости… Она искала кого-то глазами в толпе, но не находила.
Всем свадебным ходом командовал прибывший кинорежиссер. Ему подчинялись музыканты, гости и молодожены. С ним ходил еще какой-то высокий загорелый человек с пышной шевелюрой. Он не отрывал взгляда от Стешки. Когда все разместились за столом, он подошел к ней и отрекомендовался:
— Кинорежиссер Борис Аверьянович Лебедь. Поздравляю вас со свадьбой, очаровательная пастушка.
— А откуда вы меня знаете? — кокетливо сощурила глаза Стешка.
Лебедь вынул из планшета несколько Стешкиных фотографий и показал ей:
— В прошлый раз, когда приезжали к вам мои товарищи, они в подарок мне отдали эти снимки. Я не мог не приехать, чтобы не увидеть вас… В жизни вы еще красивее… Извините, — обратился он к Дмитру, — что задержал вашу жену. А с вами, Стеша, я хотел бы поговорить, но, конечно, не сейчас.
Олег Дынька произнес тост за здоровье молодоженов.
— Горько-о!
— Горько-о!
Кричали в хате и за столами в садку. Музыканты заиграли туш. Дмитро наклонился и поцеловал Стешку.
— Встань, — шепнула Надежда Владимировна, — встань…
— Не хочу, — ответила Стешка.
— Ты смотри мне, — погрозил вилкой захмелевший Василь Васильевич Кутень.
Когда все двадцать два тоста, запланированные Олегом Дынькой, были провозглашены под бурные аплодисменты присутствующих, Семен Федорович Коляда кивнул музыкантам и пригласил невесту на танец.
О, как они танцевали! Никто никогда и подумать не мог, что Коляда такой танцор. Он, казалось, летал вокруг Стешки; большие сверкающие хромовые сапоги только на какое-то мгновение прикасались к полу. Глаза его светились, лицо было вдохновенным. Он то отпускал Стешку от себя, то подхватывал ее, будто пушинку, и они кружились в стремительном вихре.
Их наградили аплодисментами, и Семен Федорович, проводив Стешку на место, поклонился ей и тихо сказал:
— Я сегодня был счастливым…
Стешка не расслышала этих слов.
Поликарп Чугай обходил длинные столы, упрашивал гостей закусывать, пил по чарке за счастье, за добро. И люди улыбались ему: никто не помнил зла. Пусть бы дожила до этого дня его мать, старая Степанида…
Не было конца разговорам за свадебным столом. А Михей Кожухарь уже собрал хор, и полилась песня, кто знает кем и когда сложенная, но живая…