— Если что надо, то ты того… Я уж, конечно, вам того… Да на собрание приходите…
Коляда, разумеется, за время своей деятельности хорошо понял, что все улыбки и обещания избирателям не решат его судьбы. Для главного успеха надо, чтобы на общем собрании выступил представитель райкома и авторитетно сказал колхозникам:
— Есть такое мнение, товарищи, чтоб рекомендовать председателем колхоза товарища…
Тогда уж можно не сомневаться, что в зале поднимут руки те, кому ты улыбался, кому что обещал и кого расспрашивал о здоровье тещи… Без этого «есть такое мнение» ты еще не председатель.
«Такое мнение» мог высказать только Бунчук. И Семен Федорович разработал детальный план наступления на Петра Иосиповича. Коляда не ездил к Бунчуку и не требовал, чтобы тот рекомендовал его в председатели. Семен Федорович сидел на районном совещании и скромно выслушивал, как Бунчук хвалил его колхоз за выполнение планов и за почин механизаторов. Петр Иосипович принципиально не вспоминал фамилию Коляды. Этого простить Семен Федорович не мог и напомнил ему о себе. Нет, Коляда не вбежал в кабинет Бунчука со словами обиды, что забыли о его заслугах в развитии сельского хозяйства района. Узнав, что должна приехать комиссия из обкома партии проверять заявление Мостового, Коляда подошел к Макару Подогретому и смиренно попросил совета, как ему вести себя, если вызовут по делу Бунчука.
Подогретый выругал его и сказал, чтобы Коляда наконец стал честным человеком и принципиальным коммунистом. Семен Федорович пообещал быть принципиальным и шепнул нескольким председателям колхозов, которые тоже засевали тайные гектары, о своем разговоре с Макаром. Вскоре все стало известно Бунчуку, и Петр Иосипович однажды сказал Коляде:
— Я все знаю… Соломку стелешь, чтоб легче падать?
— Если сам не подстелешь, то никто не поможет. Я человек маленький. Все, что говорят, выполняю. А доброго слова о себе не слышу.
— Я ничего не забываю, Семен Федорович.
— И я не забываю, Петр Иосипович, — поспешил заверить Коляда.
— А зачем же тогда у Подогретого совета спрашивать?
— Ко мне подбираются, Петр Иосипович. Отчетно-выборное собрание скоро.
— Мы будем решать вопрос, кого избрать председателем, Семен Федорович.
— Да разве я не знаю?
— Если знаешь, то иди… и без митингов.
Бунчук со дня на день ждал приезда комиссии из обкома. Прошла неделя, вторая, но никто не приезжал. И у Бунчука появилась надежда, что, может быть, вообще не будет никакой комиссии. Секретарь обкома партии, хоть и новый человек в этих краях, наверное, оценил способности Бунчука: ведь Косопольский район перевыполнил все обязательства, собрал хороший урожай…
«А чья это заслуга? — расхаживая по кабинету, думал Петр Иосипович. — Моя. И кто будет придавать значение какому-то заявлению Мостового? Победителей не судят».
При встречах с Мостовым Бунчук старался держать себя официально-вежливо: не мог побороть чувства вины перед ними за историю с Галиной. Ее просто пришлось тихонечко прикрыть. На одном из заседаний бюро, когда кто-то поинтересовался результатами проверки так называемой комиссии, Бунчук ответил:
— Этот вопрос раздули, ничего там особенного не было, и очень хорошо, что мы разобрались и опровергли всякие выдумки…
— Я бы хотел знать, кто это сделал? — спросил Мостовой.
— К нам… поступили… сигналы. Мы должны были реагировать.
— Кто ж это так лгал?
— Письма были анонимные.
— И когда только мы перестанем терзать людей анонимками?
— Надо поднимать сознательность масс, — посоветовал Бунчук.
Неожиданный отъезд Галины и ее прощальное письмо до боли взволновали Мостового. Он расспрашивал подруг Галины по техникуму, но они не знали, где она. Тогда он решил пойти на станцию и поговорить с кассиром: может, он помнит хоть, до какого города брала билет Галина.
Старший кассир станции Косополье выслушал Мостового и пообещал:
— Скажем, скажем, усе скажем… В бухгалтерии усе есть: когда и куда сколько продано билетов… Когда поехала пассажирка?
— Шестнадцатого.
— Скажем, скажем, усе скажем… Я тут работаю, товарищ Мостовой, сорок девять лет и знаю, кто куда едет. За последние дни я продал три билета до Киева, семь в область и два до Москвы. Поехал сын Парфентия Лозы, он в Москве какие-то секретные машины делает, и еще… ездила продавать яблоки Тодоска Чижиха. Говорил ей: не езжай, глупая, потому что сейчас этих яблок во всех городах как навоза. Нет, поехала… А пассажирка, которая интересует вас, какая из себя?