УРАН
I
Все подвластно времени. Человечество давно усвоило эту истину и, наверное, для того, чтобы никто не забывал о ней, изобрело часы. Профессия часовщика развивалась столь стремительно, что не прошло и нескольких столетий, как на смену солнечным и песочным часам явились элегантные хронометры.
Приборы времени заполнили мир. Ремешками и браслетками они прикрепляются к рукам, гнездятся в медальонах и перстнях, вмуровываются в башни ратуш, повисают на столбах и кронштейнах по улицам городов и местечек, на вокзалах и пристанях, на базарах и стадионах, украшают стены учреждений и жилищ. Одни молча отмеряют секунды, другие каждый отошедший в вечность час сопровождают звоном и мелодиями популярных песен.
В Сосенке еще нет башни с часами. Их функцию добровольно взял на себя старый Данила Выгон — бессменный сельский сторож. Он не знает, что время — одна из главных форм существования материи, и не знаком с теорией относительности Эйнштейна. Данила Выгон элементарными ударами в рельс отсчитывает вечерние и ночные часы, а днем ему некогда.
Кусок этого рельса Данила Выгон подобрал когда-то после войны за Косопольем на железной дороге, взорванной в сорок третьем партизанами, подвесил его к столбу возле конторы колхоза, и он напоминает Даниле о его боевых побратимах и звучит их бессмертной славой. И, может быть, только Стеша понимает Данилу Выгона и улавливает бесконечность оттенков в том звоне. Для нее он — тревожный в долгую осеннюю ночь и серебряный в летние рассветы; чистой волной катится в цветущих росных садах и стонет в метели. Просыпаясь ночью, Стеша считала часы, которые отбивал Выгон, будто каждый удар приближал ее к чему-то неизвестному.
Теперь Стеша знает, что время приближает к ней п р о щ а н и е. Прощание с юностью, с селом, с несчастливой своей любовью.
Пройдет время, отторгнутое в небытие звоном стального рельса, но того дня никогда не позабыть Стеше.
— Идет, ей-богу, идет! — взглянув в окно, закричал Василий Васильевич Кутень и забегал по хате, расплескивая из чашки пахту. — Дмитро, встречай свою женушку!
— Кто идет? — встревоженно спросила Надежда.
— Стешка!
Дмитрий горячечно метнулся в сени, распахнул дверь. Стеша поздоровалась, спокойно прошла в свою и Дмитрия комнатку.
— Я хочу забрать свои вещи.
— Вещи? — насторожился старый Кутень.
— Свои.
— Не передумала? — Дмитрий еще на что-то надеялся.
Стеша молча складывала в чемодан платья. Старый Кутень не спускал с нее глаз.
— Чего это вы? — криво усмехнулась Стеша. — Вашего не возьму.
— Кто знает. От тебя всего можно ждать. Ославила на весь район! Зачем же тогда цеплялась к нему? — ткнул старик пальцем в сторону Дмитрия.
— Я не цеплялась… Это мне в наказанье. — Стеша положила в чемодан шерстяную кофту, но тут же вынула: — Это ваше!
— Тогда и туфли отдай. — Старый Кутень заглянул в чемодан.
— А я их и не брала.
— Папа, как тебе не стыдно? — вмешался Дмитрий.
— Может, она и телевизор захватит?
Стеша вдруг рассмеялась:
— А знаете что, гражданин Кутень? Я на вас подам в суд!
— Что? — побледнел Кутень. — Кто «гражданин»? Я?
— Отсужу половину вашего добра! И половину дома!
— Надеж-ж-ж-да! — закричал старый Кутень. — Среди бела дня грабят! Прочь из моей хаты! — Его трясла лихорадка.
— Ладно, не бойтесь. Это я так… Эх вы, слизняки! — Стеша захлопнула чемодан, повернулась к Дмитрию: — Ну, живите!..
Зазвонил телефон. Старика вызывали на завод. Он, надвинув на самые глаза шапку, потоптался возле Стеши и молча вышел.
Дмитрий выглянул на кухню, накинул дверной крючок. Глаза его загорелись, руки затряслись.
— Открой, — спокойно сказала ему Стеша. — Слышишь?!
Дмитрий вспомнил те проклятые ночи: вспомнил, как ползал перед Стешей на коленях, вымаливал у нее ласки. Нет, он ее так не выпустит, растопчет ее гордость. Дмитрий схватил Стешу за плечи; она уперлась руками ему в грудь.
— Я буду кричать!
— Кричи!.. — Дмитрий повалил ее на кровать, разодрал кофточку…
Стеша извивалась, кричала, но Дмитрий впился холодными, скользкими губами в ее губы. Почувствовав его липкую руку на теле, Стеша наконец столкнула Кутня на пол.
— Не выпущу! — прохрипел Дмитрий. Лицо его было перекошено от злости. Еще мгновение, и он кинется к ней опять.
Стеша соскочила с кровати и схватила с подоконника ножницы.
— Только прикоснись! — Набросила пальто, взяла чемодан и толкнула дверь так, что отлетел крючок.