Выбрать главу

— Великолепно! Прекрасно! — повторял Лебедь. — Вы — самородок! Надеюсь, сценарий вам понравится… и себя в нем узнаете. Галина — ваша роль.

Подъехал Гайворон.

— Мы обо всем столковались со Степанидой Поликарповной, — такими словами встретил Платона Лебедь. — Я счастлив, Платон Андреевич! Какие таланты есть в народных глубинах! Прав был великий Довженко, тысячу раз прав, когда снимал в своих фильмах этих самородков!

— Ты согласилась сниматься? — удивился Платон.

— Да, да, — вместо Стеши ответил Лебедь. — Все решено. Мы не обидим вашу Стешу. Преступление — держать ее здесь. Ее ждет слава!

— Никто не знает, где ждет его слава, — заметил Платон.

— Надеюсь, что вы не будете препятствовать Стеше?

— Конечно нет. Удерживать не будем. Ее воля…

— Поехали? — пригласил Гайворон режиссера.

— Когда прочтете сценарий, обязательно напишите мне, — напомнил Лебедь Стеше.

Никак не могла Стеша взять в толк все, что случилось.

Она будет актрисой! Уедет из Сосенки, оставит здесь свою печаль. Начнет новую жизнь. Интересную, необыкновенную. Она не испугается. Ничего…

Стеша раскрыла сценарий. «Чародейка», — прочитала название.

Она прочитала сценарий — один и второй раз, повествование о жизни сельской девушки Галины Шамрай. Стеша не понимала, что значили слова: «наплыв», «затемнение», «крупный план» и «панорама», но Галина понравилась ей очень. Стеше показалось, что она знает эту девушку. А может, это ее, Стешина, жизнь?..

Сдав экзамены, Стеша начала собираться в дорогу. Режиссер, настойчиво требовал, чтобы она приехала в Приморск. Распрощалась с друзьями, устроив скромный ужин. Приглашала Платона, но он не пришел: жатва, днем и ночью возле комбайнов и на току.

Сложила в чемодан вещи.

Утром на поезд! Стеша вышла из хаты, постояла возле плетня: может, Платон придет проститься? Ведь знает, что она уезжает, а на прощальную вечеринку не пришел.

…Она надеялась прочесть грусть в глазах Платона, хотела услышать, что он не забыл ее, что не переживет разлуки. А он даже не пришел… Одна за другой пролетали по дороге в тучах пыли машины с хлебом. Стеша прокралась к Платоновой хате. Темно. Направилась в контору.

— Разве усидит он в конторе? — махнул рукой Данила Выгон. — Тут приезжал один уполномоченный, так дня три встретиться с ним не мог. Хлеба́ ж какие зародили у нас! Всему надо толк дать.

Стеша не шла домой — летела, держась ближе к заборам, когда проезжали машины, чтоб не заметил ее Гайворон.

Отца дома не было: отправился в ночную смену грузить машины. Стеша зашла в свою комнатку и, не раздеваясь, упала на кровать. Плакать не хотелось. Только в груди лежала камнем тяжкая боль. Проехала машина, кажется остановилась. Стеша кинулась к окну. Нет, мимо!

Завтра он уже ее не застанет, не увидит. А если бы сказал хоть слово, она осталась. Не надо ей никаких киностудий, не нужно славы, пусть бы только позвал. Опять машина.

— Я ненавижу тебя! — куда-то в поля летели Стешины проклятья. — Я отдала тебе свою любовь, а ты мне — вечную муку. Хочу, чтоб и ты не имел покоя. Буду приходить к тебе во снах. Стану между тобой и Наталкой пропастью, и ты ее не переступишь никогда…

Путаются Стешины мысли, и она засыпает…

Платон затормозил возле самых ворот, подошел к крайнему окну. Темно. И тихо. Постучать? Нет. А если ждала? Когда она уезжает? Поезд на Приморск — в семь утра…

…На рассвете пришел отец.

— Собралась, доченька?

На столе белая скатерка, самая лучшая.

— Садись, отец.

— Ты ж мне напиши, Стешка, как там твоя жизнь будет.

— Хорошо, отец…

— Смотри, Стешка… если что не так, то возвращайся. — Отцу говорить трудно. Достал из сундука деньги, подал Стеше: — Вот здесь двести рублей… Возьми, дочка, больше нет.

— Что ты, отец, у меня есть сто двадцать, — отказывалась Стеша. — Я там заработаю.

— Нет, возьми. Не знаю, сколько ты там заработаешь, а у меня на душе так будет спокойнее.

Стеша обняла отца, поцеловала.

— Не сердись, что я у тебя такая…

— Ты у меня самая лучшая, горлинка моя. — Чугай легонько прикоснулся к Стешиному лицу шершавой рукой и широко открыл дверь. — Что ж, лети, дите мое, да не забывай родного гнезда… На Косополье машины ходят, подвезут хлопцы.

— Прощай, отец!

Стеша быстро шла по притихшим улицам села. Солнце еще не вставало, в садах весело заливались птицы. Возле Русавки Стеша сбросила туфли и босиком побрела по чистой, холодной воде. Прощай, Русавка! Дальше тропинка карабкалась по крутому берегу в поля. На горе Стеша задержалась, в последний раз посмотрела на родное село, потом решительно направилась к ветряку, который уже задевал крыльями лучи солнца, всходившего из-за Выдубецких высот.