— Великолепно! Прекрасно! — повторял Лебедь. — Вы — самородок! Надеюсь, сценарий вам понравится… и себя в нем узнаете. Галина — ваша роль.
Подъехал Гайворон.
— Мы обо всем столковались со Степанидой Поликарповной, — такими словами встретил Платона Лебедь. — Я счастлив, Платон Андреевич! Какие таланты есть в народных глубинах! Прав был великий Довженко, тысячу раз прав, когда снимал в своих фильмах этих самородков!
— Ты согласилась сниматься? — удивился Платон.
— Да, да, — вместо Стеши ответил Лебедь. — Все решено. Мы не обидим вашу Стешу. Преступление — держать ее здесь. Ее ждет слава!
— Никто не знает, где ждет его слава, — заметил Платон.
— Надеюсь, что вы не будете препятствовать Стеше?
— Конечно нет. Удерживать не будем. Ее воля…
— Поехали? — пригласил Гайворон режиссера.
— Когда прочтете сценарий, обязательно напишите мне, — напомнил Лебедь Стеше.
Никак не могла Стеша взять в толк все, что случилось.
Она будет актрисой! Уедет из Сосенки, оставит здесь свою печаль. Начнет новую жизнь. Интересную, необыкновенную. Она не испугается. Ничего…
Стеша раскрыла сценарий. «Чародейка», — прочитала название.
Она прочитала сценарий — один и второй раз, повествование о жизни сельской девушки Галины Шамрай. Стеша не понимала, что значили слова: «наплыв», «затемнение», «крупный план» и «панорама», но Галина понравилась ей очень. Стеше показалось, что она знает эту девушку. А может, это ее, Стешина, жизнь?..
Сдав экзамены, Стеша начала собираться в дорогу. Режиссер, настойчиво требовал, чтобы она приехала в Приморск. Распрощалась с друзьями, устроив скромный ужин. Приглашала Платона, но он не пришел: жатва, днем и ночью возле комбайнов и на току.
Сложила в чемодан вещи.
Утром на поезд! Стеша вышла из хаты, постояла возле плетня: может, Платон придет проститься? Ведь знает, что она уезжает, а на прощальную вечеринку не пришел.
…Она надеялась прочесть грусть в глазах Платона, хотела услышать, что он не забыл ее, что не переживет разлуки. А он даже не пришел… Одна за другой пролетали по дороге в тучах пыли машины с хлебом. Стеша прокралась к Платоновой хате. Темно. Направилась в контору.
— Разве усидит он в конторе? — махнул рукой Данила Выгон. — Тут приезжал один уполномоченный, так дня три встретиться с ним не мог. Хлеба́ ж какие зародили у нас! Всему надо толк дать.
Стеша не шла домой — летела, держась ближе к заборам, когда проезжали машины, чтоб не заметил ее Гайворон.
Отца дома не было: отправился в ночную смену грузить машины. Стеша зашла в свою комнатку и, не раздеваясь, упала на кровать. Плакать не хотелось. Только в груди лежала камнем тяжкая боль. Проехала машина, кажется остановилась. Стеша кинулась к окну. Нет, мимо!
Завтра он уже ее не застанет, не увидит. А если бы сказал хоть слово, она осталась. Не надо ей никаких киностудий, не нужно славы, пусть бы только позвал. Опять машина.
— Я ненавижу тебя! — куда-то в поля летели Стешины проклятья. — Я отдала тебе свою любовь, а ты мне — вечную муку. Хочу, чтоб и ты не имел покоя. Буду приходить к тебе во снах. Стану между тобой и Наталкой пропастью, и ты ее не переступишь никогда…
Путаются Стешины мысли, и она засыпает…
Платон затормозил возле самых ворот, подошел к крайнему окну. Темно. И тихо. Постучать? Нет. А если ждала? Когда она уезжает? Поезд на Приморск — в семь утра…
…На рассвете пришел отец.
— Собралась, доченька?
На столе белая скатерка, самая лучшая.
— Садись, отец.
— Ты ж мне напиши, Стешка, как там твоя жизнь будет.
— Хорошо, отец…
— Смотри, Стешка… если что не так, то возвращайся. — Отцу говорить трудно. Достал из сундука деньги, подал Стеше: — Вот здесь двести рублей… Возьми, дочка, больше нет.
— Что ты, отец, у меня есть сто двадцать, — отказывалась Стеша. — Я там заработаю.
— Нет, возьми. Не знаю, сколько ты там заработаешь, а у меня на душе так будет спокойнее.
Стеша обняла отца, поцеловала.
— Не сердись, что я у тебя такая…
— Ты у меня самая лучшая, горлинка моя. — Чугай легонько прикоснулся к Стешиному лицу шершавой рукой и широко открыл дверь. — Что ж, лети, дите мое, да не забывай родного гнезда… На Косополье машины ходят, подвезут хлопцы.
— Прощай, отец!
Стеша быстро шла по притихшим улицам села. Солнце еще не вставало, в садах весело заливались птицы. Возле Русавки Стеша сбросила туфли и босиком побрела по чистой, холодной воде. Прощай, Русавка! Дальше тропинка карабкалась по крутому берегу в поля. На горе Стеша задержалась, в последний раз посмотрела на родное село, потом решительно направилась к ветряку, который уже задевал крыльями лучи солнца, всходившего из-за Выдубецких высот.