Скрипнула дверь, и в комнату вошла стройная девушка с русой косой и такими голубыми глазами, что Клава не удержалась и воскликнула:
— Я думаю, что Сосенка должна быть провозглашена заповедником: такие здесь красивые девушки! Как тебя звать?
Девушка покраснела.
— Леся, — тоже краснея, сказал Василь.
— Я Леся Куприенко, — уточнила девушка.
— А я Стеша, а это моя сестра Росинка…
— Я вас знаю. Подождите, я сейчас — Леся быстро выбежала за дверь.
— Ты дружишь с ней, Вася? — спросила Фросинка.
— Мы… учимся в одном классе.
Леся внесла две огромные афиши с «Чародейкой».
— Вы здесь как живая… Напишите мне что-нибудь на память, Стеша. Одну мне, вторую — Василю.
Василь подал ручку, и Стеша написала: «Дорогая Леся! Не будь чародейкой, будь счастливой. Стеша Чугай». А на второй афише: «Василь! Лучше быть зачарованным, чем разочарованным. Стеша».
— Я повешу ее на этой стене, — сказал Васько, осмотрев комнату. — Нет, лучше там.
Васько открыл дверь комнаты Платона и прикрепил афишу возле окна:
— Правда, тут будет лучше?
— Конечно, — согласилась Фросинка. — А кто это, Вася? — Фросинка показала на фотографию Наталки над столом.
— Это Наташа… Нарбутова.
— А-а… — сникла девушка.
Стеша выбежала из хаты.
Теперь она никогда, ни за что не приедет сюда. Опять Наталка… Тогда, в ветряке, в ту проклятую ночь, когда она, Стешка, отдалась ему, он называл ее Наталкой, и даже теперь, навсегда чужая, Наталка висит перед его глазами, незабытая, прощенная и любимая.
…На второй день Стеша и Клава уезжали из Сосенки. Чугай поверил, что дочери надо немедленно на студию, Служба…
— Когда же, доченька, приедешь?
— Я тебе напишу, тату…
— С матерью попрощалась? — не мог не спросить Чугай.
— Вчера вечером ходила… Я хочу, чтоб вам было хорошо, — сказала, зная, что отец ждал этих ее слов. Вспомнила отца Росинки и добавила: — Все не могут быть счастливыми… Только ты извини, тату, если я… еще не буду называть ее мамой. Может, я когда-нибудь научусь говорить это слово…
На станцию отъезжающих провожали Фросинка и Алексей. К Галине Стеша не зашла.
— Передай привет… меня срочно вызвали на студию. Срочно. О Платоне — ни слова, — наказывала Фросинке.
— А если я его встречу?
— Тоже передай привет. И скажи, что на свадьбу приглашу…
— На какую свадьбу? — вмешалась Клава.
— На свою! — Стеша рассмеялась на весь перрон. — У меня ж есть муж! Я и забыла! Скажи, что я к Кутню возвращусь.
— Сумасшедшая! — сделала вывод Клава. — Фросинка, не смей.
— Нет, скажи! — настаивала Стеша. — А ты когда приедешь, Алексей?
— Не знаю, — ответил тот, взглянув на Фросинку. — Я, наверное, тут, на «Факеле», останусь.
— Ты на «Факеле»? — удивилась Клава.
— Отар сказал, что у них на строительстве будет выходить газета… Я останусь, Стеша…
Перед отходом поезда Стеша вышла с сестрой в тамбур:
— Может случиться так, что наша мать…
— Я думала об этом, Стеша… Я не оставлю своего отца. А что будет — увидим, жизнь — длинная и крутая…
— Ну, а с Алексеем что у тебя? Серьезно или…
— Н-не знаю.
— А Ефрему не давала слова, что выйдешь за него замуж?
— Ты, Стеша, знаешь, что такое настоящая любовь?
— Я? Знаю.
— А я еще, наверное, нет. — Поцеловала сестру в щеку и соскочила со ступенек вагона. — До встречи, до встречи-и-и!
Поздно ночью телефонный звонок разбудил Васька.
— Вася, это я, Платон…
— Ну, здравствуй, — сквозь сон промолвил Васько.
— Вася, будь другом, сбегай к Чугаю и попроси, чтобы пришла Стеша… Мне надо ей что-то сказать, очень, понимаешь, важное. Я через полчаса опять позвоню. Вася, оденься и…
— Стеша уже уехала.
— Как это? Она еще три дня должна быть… Сбегай, Вася!
— Нет, — крикнул в трубку Вася. — Сегодня Стеша уехала…
— Что говорила?
— Ничего. Подписала нам с Лесей афиши со своим портретом… Я прицепил ее в твоей комнате. С надписью странной…
— Что написала?
— Лучше быть зачарованным, чем разочарованным. Слышал?
— И больше ничего не сказала? — допытывался Платон.
— Ничего. Фросинка увидела фотографию Наталки и спросила, кто это… Ну… я ответил, а Стеша выбежала из хаты и ничего больше не сказала…