В коридоре студии Платон встретил уборщицу.
— Скажите, что со Стешей Чугай? Кто знает, что с ней?
— Зайдите к Лебедю, — показала на обитую дерматином дверь.
— А-а, это вы, Платон Андреевич? — Борис Аверьянович пожал руку Гайворону. — Как вы успели так быстро приехать? Стеша просила, чтобы в село не сообщали.
— Что с ней, жива? — не ответил на вопрос Платон. — Да говорите же вы!
— Жива… Нет, это… это ужасно! Ужасно, — обреченно повторял Лебедь.
— Расскажите, что с ней! — Платон дернул Лебедя за лацкан пиджака.
— Извините, — опомнился Борис Аверьянович. — Вчера вечером она вышла из университета…
И Платон услышал страшный рассказ.
— Она что, слепая?
— Не знаю. К ней никого не пускают. Встретиться с врачом мне еще не удалось…
В приемном покое сидела Клава. Увидев Платона, она произнесла сквозь слезы:
— Лучше б меня, лучше б меня…
Борис Аверьянович поговорил с дежурной, та взглянула на Платона, покачала головой и скрылась за дверью кабинета.
— Кутня задержали? — только теперь спросил Гайворон.
— Сидит.
В это время в приемный покой вернулась сестра.
— Врач Тищенко вас ждет, — сказала она, подавая халаты.
В маленьком кабинете сидела молодая женщина-врач.
— О, сколько вас! Садитесь. Кем вы приходитесь?
— Она квартирует у меня, — пояснила Клава, а затем представила остальных: — Это режиссер Лебедь и Платон…
— Гайворон? — Тищенко внимательно посмотрела на Платона. — Стеша в бреду называла ваше имя…
— Как она? — несмело спросил Платон.
— Могло быть хуже… Сейчас ее жизни ничто не угрожает, но… мы еще не знаем, как с глазами, собственно, с одним… Сегодня соберется консилиум… Не исключено, что переведем ее в глазную клинику, но это после того, как закончат работу хирурги… Может, предстоит пластическая операция…
— А лицо Стеши… очень…
— Мы сделаем все, чтоб… вы узнали ее, когда выйдет из больницы, — поняла Тищенко вопрос Клавы.
— Когда можно ее увидеть? — спросил Платон.
— Надеюсь, дня через три-четыре… Сейчас у Стеши высокая температура и критическое нервное состояние. Понимаете? До свидания! — Тищенко посмотрела на часы, потом на Платона: — Я скажу, что вы приехали.
— Может, ей что-нибудь принести? Апельсины или конфеты? — Клава не могла успокоиться.
— Нет, Стеша сейчас ничего не может есть. Всего доброго.
Клава и слушать не захотела о том, что Платон поселится в гостинице.
— Никаких отелей! Пока я живу в Приморске, тебе гостиницы не нужны.
Простившись с Лебедем, Платон вместе с Клавой зашел в парикмахерскую за чемоданчиком.
— Что же вы не дали мне вас добрить? — Мастер усадил Платона в кресло. — Та артистка ваша знакомая? Я так и подумал: если человек, услышав о Стеше Чугай, срывается с кресла и убегает — это неспроста. Говорят, он порезал ее за любовь. Может быть? — Платон был благодарен мастеру, что тот не требовал ответов. Сам спрашивал и сам себе пояснял. — А если любовь, то надо резать? А что? Он себе купил пять бритвочек «Нева» и идет резать людей. Тоже мне парикмахер…
— Слушайте, маэстро, — обратилась Клава к парикмахеру, — вам не кажется, что вы очень много говорите?
— Я много говорю? — удивился маэстро. — Я ж молчу, как вобла на нарах. А что? Уже нельзя, мадам, и слова сказать? Вы меня удивляете. Если бы вы услышали мою родственницу Маню, то вы б имели удовольствие. Она может выступать в английском парламенте… Когда мы ехали из Приморска в Одессу, так она никому не дала сказать ни единого слова. Вы себе представляете? Одеколон? Я даю вам «Шипр». Будьте здоровы, вы, мадам, тоже.
Пока Клава еще не выходила на работу, Платону было не так тяжко, а сегодня он ходил сам не свой. Вера Григорьевна Тищенко, с первого взгляда суровая и официальная, оказалась на удивление сердечным человеком. Сегодня утром она позвонила Платону и сообщила, что Стеша чувствует себя лучше, снизилась температура, но ее глаза вызывают у врачей серьезное беспокойство. Вечером опять соберется консилиум.
— Я сказала ей, что вы приехали, Платон Андреевич, и признаюсь, сначала пожалела.
— Почему, Вера Григорьевна?
— Потому что ей стало плохо. Она, наверное, не ждала, что вы приедете… Сейчас это уже позади… Я кое-что поняла… хорошо, что вы приехали…
— Когда вы позволите мне прийти?
— Терпение, Платон Андреевич. Я сама вам скажу… Стеша очень просила ничего не сообщать отцу и сестре…
Платон позвонил в Косополье, рассказал Галине о несчастье и попросил предупредить Васька, что он еще на несколько дней задержится в Приморске. Галина записала номер телефона Клавы.