— Зачем вы мучаете друг друга, Платон? С той не было счастья, и тут не можете соединить свои дорожки, — укоряла Галина. — Забирай Стешу, и поезжайте домой.
— Если б можно было ее забрать, Галя…
Прошло еще два долгих дня, прежде чем врач разрешила Платону навестить Стешу. Длинным коридором он следовал за Верой Григорьевной, стараясь успокоить себя и ничем не выдать тревоги.
— Прошу сюда, — открыла дверь Вера Григорьевна.
В ординаторской стояла белая кровать на колесиках, белые стулья и шкаф с медикаментами. А где же Стеша? Платон приблизился к кровати и оцепенел: поверх одеяла лежали тонкие Стешины руки, и больше ничего он не видел. Лицо было забинтовано: ни глаз, ни губ, ни щек…
— Я даю вам десять минут, — сказала Вера Григорьевна и вышла.
— Стеша…
— Это ты? — еле заметно шелохнулась марля на губах. — Я очень рада, что это ты. Только немножко опоздал… Немножко опоздал.
— Стеша, если б ты не уехала тогда из Сосенки… Я позвонил, но тебя уже не было.
— Возможно, что я сделала глупость… но он нашел бы меня и потом… Я не могла, Платон, остаться, потому что… в тот вечер ты не сказал мне ни слова, а потом… я увидела над твоим столом карточку… ее… и…
— Стеша, — Платон взял ее руку, нежно погладил длинные пальцы. Раньше он не замечал, какие у нее красивые руки. — Неужели та карточка сильнее… нас?
— Не знаю.
— Я приехал, чтобы сказать тебе все…
— Надо было чуть раньше, а сейчас… Ты меня не узнаешь.
— Стеша, зачем ты это говоришь?
— Затем, что мне Вера Григорьевна и врачи из института глазных болезней рассказали все. Ты не бойся, я сильная…
— Все будет хорошо, Стеша, ты вылечишься и еще будешь сниматься в кино… и…
— Платон, я не слышала, чтоб снимали одноглазых актрис с изуродованным лицом…
— Я разговаривал с профессором, и он сказал, что ты будешь видеть! Ну, останется какой-нибудь шрам на лице.
— Ты говоришь так, потому что привык к этим клиникам. И знаешь, что надо говорить тем, кто лежит в них. Открой немножко окно, душно… Сейчас придет Вера Григорьевна, ты иди, Платон… Спасибо тебе… Только в Сосенке не рассказывай.
— Я не собираюсь пока уезжать домой.
— Тебе надо.
— Я без тебя не уеду.
— Без меня? — Стеша легонько сжала руку Платона. — Тогда не уезжай… обожди меня, Платон. А… если я буду страшная… слепая…
— Стеша, дорогая моя, ты самая лучшая для меня на всем белом свете. Теперь мы будем с тобой…
— Мы так долго шли друг к другу, — промолвила Стеша, — так долго…
Вошла Вера Григорьевна:
— Платон Андреевич, пора, Стеша должна отдохнуть.
— Я завтра приду, Стеша, — Платон поцеловал ее руку и вышел.
…Приехал из Сосенки Алексей, чтобы рассчитаться со студией, зашел к Клаве и целый вечер рассказывал Платону о селе, будто тот выехал оттуда бог весть когда…
— В селе говорят, что ты поехал в Приморск, за Стешей.
— Правильно говорят, — усмехнулся Платон. — Снег хороший выпал?
— Бульдозерами дорогу пробивали до Косополья, — рассказывал Алексей. — Отар три ночи дома не показывался. То цемента не было, то бетона. Мешалки позамерзали.
— Так ты уже наш, сосенский, Алексей?
— Выдубецкий. Через неделю выйдет первый номер «Факела». Это мы так назвали нашу газету… А Росинка уже уехала…
— Вернется?
— Осенью… Ох, как долго ждать этой осени, — грустно сказал Алексей.
— Разве время — препятствие для любви?
— Если, она настоящая, тогда нет, — ответил Алексей. — Стешина могла б выдержать все… даже пережить смерть. Возможно, я сумею, когда-нибудь рассказать людям о Стешиной любви… Когда ее подруги Светлана, Софья, твоя сестра и Росинка делились со мной тем, что они знают, так я не верил, мне казалось, что я слушал легенду.
— Разве они знают всё, Алексей?
— Люди, всё знают… Всё.
— Нет…
— Платон, ты неправ… Каждый человек, в большей или меньшей мере, художник, мыслитель и поэт. Он домысливает события, взаимоотношения между людьми и в зависимости от их характера, симпатий или антипатий передает услышанное через призму своего ощущения, — так рождается обобщенный образ не только отдельного человека, а и песня, и легенда. Мне только жаль, — продолжал далее Алексей, — что Стеша больше не может сниматься в кино… Мы потеряли необыкновенную актрису… Борис Аверьянович поседел за эти дни…
— Хорошо, что мы потеряли только актрису, Алешка…
— Вчера на студию приехал Корчмарев, режиссер, который хотел снимать Стешу в своем фильме. Вернулся из клиники, плакал, как ребенок… Старый, седой и — как ребенок…