Теперь у нас строится «Факел», город Выдуб, дамба и идет такое движение в селе, что машины грохочут по целым суткам и по неделям. Наши дети тоже уже пошли в рабочий класс к Турчину и Отару Долидзе. Но близится весна. Вскоре прилетят журавли, и надо будет выходить в поле, а поля у нас очень мало. Так мы обращаемся к вам с прошением и предложением, чтобы этот уран, который наша земля даст народу, не лежал только на наших руках. Партия учит нас, что все наши народы — братья. Если так, то надо, чтобы все и делалось, как между братьями. Мы просим, чтобы народ наших соседних сел Переорок и Городища вошел в наше положение и выделил из своих колхозов для нашей артели по триста гектаров пахотной земли и немного лугов. Потому, что это тоже политика. Их земли смыкаются с нашими, так что отделить очень легко. А они не обеднеют. Мы полагаем, что это будет по-коммунистически, ибо человек человеку друг, товарищ и брат. А если мы получим хотя бы тысячу гектаров земли, то наш колхоз будет еще развиваться, давать продукцию и мы будем жить. Просим обсудить наше письмо и написать в Сосенку на имя Нечипора Ивановича Снопа.
С коммунистическим и большевистским приветом к вам
— Ну, что ты скажешь, Платон? — спросил Мостовой, когда Гайворон закончил читать.
— Это все Нечипор Иванович!
— Павел Артемович пригласил Снопа в обком и поехал с ним в ЦК партии. Первый попросил, чтоб прибыл Сноп.
— А как это будет практически, Саша? — спросил Гайворон.
— Шаблей сказал, чтобы Нечипор Иванович, Михей и Савка Чемерис сами поехали на собрания колхозников в Переорки и в Городище и просто зачитали свое письмо… Можешь быть уверенным, Платон, что Сосенке колхозники не откажут. Четыреста — пятьсот гектаров вы получите!
— Вы будете обедать или уже забыли обо всем на свете? Сошлись! Хотя бы раз, когда встречаетесь, спели или в дурака сыграли, — сердилась Галина.
— Галинка, сдаюсь! — Мостовой начал помогать жене. — Пообедаем и как засядем в дурака, так… Нет, сегодня не смогу. Завтра будем с тобой играть…
Платон позвонил в Сосенку Макару Подогретому.
— Мы сегодня созываем правление, Платон.
— В котором часу?
— Сейчас начинаем. Хотим поговорить о подготовке к весне.
— Хорошо, Макар, я скоро приеду… Что? Все хорошо, ей лучше, успокой Поликарпа Васильевича… Разговаривал со Стешей по телефону? Тем лучше. От меня всем привет.
Прокоп Минович Котушка, ковыляя, ходил от окна к окну и сдирал с рам белые полоски бумаги, уборщицы мыли стекла, и по всем комнатам райкома гуляли весенние сквозняки, а на косопольских улицах звенели ручьи. Под тоненькой пленкой шершавого льда на посиневших речках, в ярах и в оврагах рождалось половодье.
В приемную Мостового уже несколько раз звонил Бунчук, интересуясь, когда будет секретарь.
— Александр Иванович в Сосенке, — отвечал Котушка. — Обещал скоро быть.
В эту ночь на «Факеле» был объявлен аврал: Русавка вдруг начала разливаться и, сдерживаемая дамбой, ширилась на глазах, подбираясь к стогам сена на лугах, к буртам картошки, свеклы и моркови на полях огородной бригады. Михей Кожухарь поднял тревогу, прибежал к Гайворону. Платон позвонил Турчину, и Арсен Климович поехал в общежитие — послал в Сосенку шоферов, экскаваторщиков, бетонщиков. Машины вязли на лугах, и люди вытаскивали их из весеннего месива.
На рассвете приехал в Сосенку и Мостовой…
К середине дня автоколонна «Факел» перевезла все, что было в буртах и на лугах.
Мостовой и Турчин пошли по дамбе к отводному каналу. Турчин посмотрел отметку.
— За сутки на двадцать сантиметров поднялся уровень воды, Александр Иванович. Хорошо, что успели переселить людей.
— Я прошу вас, Арсен Климович, быстрее закончить строительство домов. У нас еще девять семей живут в клубе, — озабоченно сказал Мостовой.