— Мостовой ночевал у Гайворона. До третьих петухов окна светились.
— Готовь завтрак, — приказал Коляда жене, а сам побежал через огороды к Платону.
— А мне какие указания, Семен Федорович? — еле поспевал за председателем Горобец.
— Иди к чертовой матери!
Горобец отстал.
Мостового Коляда застал на подворье Гайворона. Он уже прощался с Платоном:
— Обязательно заеду. А ты будешь в районе — заходи.
Еле переводя дыхание, Коляда поздоровался и пригласил Мостового завтракать.
— Благодарю, я уже позавтракал.
— Как же это так, Александр Иванович, приехали и не позвали… — Коляда был искренне обижен. — А я дома весь вечер того… читал…
— Я слышал, что вы последнее время начали увлекаться литературой, особенно устным творчеством. Что это у вас там с Подогретым?
— Ничего. Вчера он перевернулся и набил шишку. А все остальное в порядке, так сказать, руководим коллегиально согласно решениям последнего Пленума…
— Я бы вас попросил передать Подогретому, чтобы он пришел в сельсовет. И коммунистов пригласите.
Коляда исчез.
Подогретый с испугом выслушал Коляду, пощупал свою шишку и кое-как натянул шапку.
— Если что, то говори, что мы с тобой того… коллегиально… — поучал дорогой Семен Федорович Подогретого. — Я к тебе ничего не имею, и ты ко мне…
Однако Коляда понял, что Мостовой полностью информирован о его делах в Сосенке. Вот люди! Не успеет начальство из машины выйти, как уже обо всем расскажут. И Гайворон не зря ночь просидел с Мостовым, все выложил. «Ну, обожди, хлопче, я с тобой еще встречусь…»
— Если вы и дальше будете так заботиться о колхозе и воевать за кресло, уважаемые товарищи председатели, — говорил Мостовой, — то добра не ждите.
— Да какая война! — оскорбился Коляда. — Мы живем как братья. — И для подтверждения своих слов похлопал Подогретого по спине, а Макар Олексиевич попробовал улыбнуться Семену Федоровичу.
В комнату зашли Нечипор Сноп и Мирон Мазур. Вслед за ними — Иван Лисняк в длинной бурке, с кнутом: он как раз собирался отвозить молоко.
— Собрались все, — доложил Подогретый. — Маловато вас.
— Было когда-то больше, Александр Иванович, — развел руками Макар Олексиевич. — Жизнь, она идет… Когда укрупнялись, то Михайленко в Городищах завхозом остался, а Самохвалов там хату поставил… Коренюк с Цимбалом построились в Косополье… Один сторожем работает, а другой керосин в бочке развозит…
— А Пилип Круць бригаду бросил и в райпотребсоюзе кожу заготовляет, так и разбрелась наша партийная ячейка, — грустно усмехнулся Нечипор.
— Одни мы, старики, и остались, — подытожил Мазур.
— Нас мало, но все мы такой пример показываем! — похвалился Подогретый. — Сноп и Мазур по две нормы в день дают, а товарищ Лисняк все выполняет… Я, как секретарь, мобилизовал…
— Не треба нас с Мироном мобилизовывать, Макар, — перебил Подогретого Нечипор Сноп. — Мы и так знаем свое дело: поднялись — и в кузню… И Лисняк молоко не перевернет. — Нечипор повернулся к Мостовому: — Назначили меня агитатором и Мирона тоже… Но кого же мы будем агитировать, если наши хлопцы грамотнее нас, десятилетки позаканчивали, а Платон, к примеру, три года в академии проучился? Лишь бы считалось, что есть агитаторы. Сколько говорил я Подогретому и Коляде: давайте молодых в партию принимать.
— Правильно, — сказал Мостовой.
— А они почему-то не куют и не мелют…
— Признаю ошибку, признаю. — Подогретый усмехнулся, будто его похвалили.
— Нет у нас порядка, — вздохнул Нечипор.
Лисняк внимательно всматривался в лица присутствующих, стараясь понять, о чем идет речь. Когда закончил говорить Сноп, он обратился с немым вопросом к Подогретому, показывая жестом, что он хочет знать, о чем они разговаривают. Подогретый махнул рукой: сиди, мол, если пришел. Мостовой заметил, как Иван Лисняк, виновато посматривая на всех, отодвинулся от стола.
— Напишите обо всем Лисняку. — Мостовой положил перед Макаром Подогретым бумагу.
Лисняк прочитал и с благодарностью посмотрел на Мостового, сел к столу, вынул из кармана свою тетрадь и написал, будто в протокол:
«Слово имеет Иван Лисняк. Я не знал, о чем вы здесь говорите, но я догадался. Те, кто покинул колхоз в тяжкое время, — не коммунисты, а шкурники. Они пролезли в партию, чтобы служить не ей, а чтоб она им служила. Надо, чтобы наша парторганизация немедленно пополнилась молодыми коммунистами, а то Подогретый и Коляда скоро всех нас сделают глухими и немыми… Я рекомендую в партию Платона Гайворона и Максима Мазура. Подогретый думает только о своей хате и огороде, Коляда оскорбляет людей. Я не могу обвинить Коляду в том, что он что-то ворует в колхозе, но он обкрадывает людские души. Иван Лисняк».