— К Гале? — удивился Платон.
— Это всем известно… — задумчиво ответил Юхим. — Ей-богу, я ему ноги поперебиваю…
Сквозь метель прорезался далекий гудок паровоза.
…В станционном зале было пусто, лишь за окошком, похожим на амбразуру, дремал кассир. Платон постучал.
— Куда? На Винницу? Скажем, скажем, усе скажем, — с готовностью пообещал кассир.
Обождали минут пять. Кассир молчал.
— Да он спит! — Юхим требовательно постучал кнутовищем в «амбразуру».
— Куда? — высунулось сонное лицо. — На Винницу? Скажем, скажем, усе скажем…
— Только вы не спите.
— Скажем, скажем, усе скажем… Так. Доедешь до Фастова, а там пересядешь, — кассир зевнул и закрыл окошко.
— Дядько, вы что, маку объелись? На сон вас тянет? Когда же поезд на Фастов будет?
— Скажем, скажем, усе скажем… До Фастова поедешь через пять часов и… семь минут… если не опоздает. — Окошко закрылось.
Юхим выругался и сочувственно посмотрел на Платона.
— Что ты тут будешь делать? Давай домой, другим разом поедешь.
— Нет, я поеду сегодня. Ты, Юхим, возвращайся в село, иначе заметет. Спасибо тебе. Передавай Стешке привет.
— Не знаю, какая планида сегодня найдет на нее, может, и не посмотрит…
Мимо станции с железным грохотом проносились поезда. Только на мгновенье фары паровозов выхватывали из темноты приземистое строение станции с названием «Косополье» и спешили через мосты и туннели к большим городам.
А на станции — никого. Граждане города Косополья в такую непогоду не любили выходить из хат.
Платон посмотрел на часы: половина первого. Через два часа он уже сядет в поезд, а там… Может, Наташа будет стоять у окна?.. Холодно. Платон уселся на широкий диван возле черной голландской печки…
Разбудил его высокий железнодорожник с фонарем в руках:
— Проспишь все царство небесное. Сейчас автобус пойдет на Косополье.
— Как?! — схватился Платон. — Мне на Фастов нужно…
— На Фастов уже три часа как отправили…
Платон бросился к окошку:
— Почему же не сказали мне, когда поезд пришел? Вы же знали, что мне надо!
— А у меня радива нет, чтобы всех будить… Я посмотрел — ты спишь, ну, думаю, раз человек спит, то пусть себе спит…
— Как же так? — сокрушался Платон. — А когда ж теперь будет на Фастов?
— Скажем, скажем, усе скажем… Так… охо-хо… Значит, будет через восемь часов и…
Платон плюнул и выбежал со станции. На второй линии стоял товарняк.
— На Фастов? — крикнул сцепщику.
— Еще и дальше.
Поезд тронулся, Платон вскочил на ступеньку вагона.
— Слазь, слазь к чертовой матери! — ругался сцепщик. — Ты же замерзнешь! Слазь!
Поезд набирал скорость. Передний вагон немного защищал Платона от ветра, но снег скоро засыпал всю тормозную площадку. Черт с ним, с ветром, со снегом, с морозом! Главное, что он едет, что сегодня он увидит Наталку.
Рассветало…
Где-то в середине дня поезд пробился сквозь метель к Фастову. Платон шел через линии, еле переставляя ноги. Все тело будто налилось ртутью, нестерпимо болела голова. Чтобы согреться, он напился в буфете чаю, но это не помогло. Платона лихорадило. Он разыскал медпункт — попросить каких-нибудь порошков. Молодая врачиха приказала ему сбросить кожух и подала термометр.
Платон сидел с закрытыми глазами и думал, что у него не хватит сил выйти из этой теплой комнатки. Врачиха взяла термометр.
— О-о! Да у вас уже тридцать девять и четыре! Откуда вы?
— Это я на товарняке часов шесть проехал…
— Какой ужас! Сейчас же надо в больницу! У вас, может быть, воспаление легких…
— Но мне нельзя в больницу!.. Понимаете?
Но врачиха его не слушала. Она позвонила в «Скорую помощь», чтобы немедленно прислали машину. Вскоре вошли санитары:
— Где больной? Сами дойдете?
— Дойду…
15
Юхим завел лошадей в конюшню, насыпал им в корыто сечки и заторопился в клуб. Не сворачивая на мосток, по льду перебрался в село. В клубе еще светилось.
— Гармонист появился! — крикнула Светлана, увидев Юхима.
Кто-то из хлопцев бренькал на балалайке, несколько пар шаркали ногами по полу. Стешка и не посмотрела на Юхима: она стояла возле окна с Дмитром.