Поликарп налил Ваську наливки, а себе водки, потом поднялся из-за стола и сказал, будто в хате был не только один малый Васько в гимнастерке брата:
— Спасибо, что зашли («Почему это он говорит мне «вы»?» — подумал Васько), что не обходите мою хату… Выпьем за добро, чтоб вам счастливилось в жизни…
Поликарп чокнулся с Васьком. За то, чтоб счастливилось в жизни, Васько, конечно, выпьет. Главное, чтобы не хватать двоек и не рвать штанов.
Чугай почти ничего не ел, а все угощал Васька. Чтобы хоть чем-нибудь отблагодарить хозяина за такое внимание, Васько достал из кармана пальто два пирожка и подал Поликарпу.
Чугай больше не давал Ваську наливки, хотя тот был не прочь выпить, а себе наливал еще раза три и повел разговор:
— Снежок выпал, для озимых хорошо… Может, в этом году уродит…
— Какая еще весна будет, — вспомнил Васько мамины слова.
— Да-а, без дождя земля черствеет… А я, Василь, думаю, может, весной хату новую заложу…
— Можно, если гроши водятся, — повторил Васько когда-то услышанные слова.
— Грошей нет, но уж как-нибудь соберусь за год-два… Правда, с кирпичом трудновато…
— Трудновато, — согласился Васько. — Но люди где-то достают, куда-то ездят…
— Некогда мне ездить да искать, все работа да работа…
— Разве ее переделаешь? — подсказала Ваську мама.
— Да известно… Хотя б хозяйка была в хате… А то все на Стешкины руки… Плохо, Василь, без хозяйки…
— Плохо, дядька Поликарп…
— А годы проходят…
— Проходят, дядька Поликарп.
Чугай, подперев ладонью щеку, тихо начал песню:
Васько знает эту песню. Когда-то ее пели отец с матерью… И Галина пела. Он тоже кладет щеку на руку и звонким голоском заводит:
И подхватывает Чугай:
Они пели все громче и громче… Покачивался петушок под потолком…
Чугай провожал Васька как дорогого гостя — к самым воротам.
— Заходи, Василь.
— Да и вы не обходите нас… А если начнете строить хату, так я вам, дядька Поликарп, помогу.
— Спасибо…
— Я вам такого петушка на хату вырежу, что и…
На второй день Михей принес Юхиму телеграмму. Платон сообщал, что заболел и лежит в фастовской больнице; просил побеспокоиться о Ваське.
— Вот беда, — печалился в кузнице Нечипор Сноп.
— Наверное, застудился, — строил догадки Мазур.
— Так я заберу Васька к себе, — заявил Михей.
— Почему ты, когда Платон нам телеграмму отбил? — возразил Сноп.
— Пусть у меня поживет, — сказал Мазур. — Хата у меня большая…
— А я ближе к школе живу, — не отступал Михей.
— Ребенку молоко нужно, — размышлял Нечипор, — а у тебя, Михей, разве что подойник остался…
Только Поликарп стоял молча. С ним и не советовались и не спрашивали.
Порешили на том, что Васько будет жить у каждого по три дня.
Михей, придя домой, рассказал жене, какая беда стряслась с Платоном. Ганна повздыхала и начала готовиться к встрече маленького квартиранта. Перестелила кровать, взбила подушки, приговаривая:
— А оно ж сирота круглая, кто же его накормит, до кого оно голову приклонит…
— Мы накормим, к нам и голову приклонит… Не среди чужих живет. Очень ты у меня жалостливая, Ганя…
— Так ведь если люди страдают, то у меня, Михей, сердце болит… Если б могла, то всем пособила б…
— Всем не поможешь. Вот, например, я вычитал в газете, что половина живущих на земле людей голодает. О!
— Да неужели?
— Написано.
— Да разве у них огородов нет? Посадили б картошку, капусту, огурчики… Перебились бы как-нибудь…
— Ну, какие там огороды в закордонных городах или в Африке? Камень да песок. А потом, скажу тебе, Ганя, не всякая нация борщами или картошкой прожить может… Мы вот с тобой привычные… Я поем картошки, а если еще и с салом, так до вечера могу ходить… А возьми какого-нибудь турка или негра, то они ж на картошке не продержатся, потому что она у них не растет, да и харч этот для них непривычный. Им подавай банана или рису…
— Ты смотри… А если хлеба?
— И не показывай! Разве что крохотный кусочек откусит… и то вряд ли.
— А я думала, что во всем свете хлеб едят…
— Потому что необразованная. Ты лучше подумай, чем Васька будем кормить?