— Борща наварю да каши… Думаешь, что он дома ест марципаны?
— Что там у них дома, я не знаю, а к нам придет — все на стол неси, чтобы вспоминал, как Михей Кожухарь принял его, и чтоб людям рассказывал, что я не бедный, а того… хозяин…
— Из тебя хозяин, как из скалки кнутовище…
— А это, Ганя, выпал такой момент, — убеждал жену Михей, — на трудодень мало дали…
— Ты прошлый год тоже так говорил и позапрошлый… Все момент да момент… Пока Коляда председательствует — все время будем жевать без хлеба этот момент.
— Вот скоро заколем кабанчика и заживем… Хорошая порода, мясная, очень большой спрос на базаре, если на сале мясо, а на мясе сало лежит таким, значит, слоем… Сразу же очередь… Немного оставим, а остальное продадим… Купишь, Ганя, себе туфли или жакет, платков, — Михей загибал пальцы.
— Тебе костюм нужен, — добавила Ганна.
— И костюм справлю… У нас этих денег будет как цветов в мае, — смеялся Михей. — А сейчас, Ганна, сходи к Бондарихе и одолжи сала и мяса…
— Да мы итак наодалживались…
— Отдадим, Ганя, не журись. Как продадим…
Под вечер Михей пришел в хату Гайворонов и забрал Васька к себе.
— А Платон скоро выздоровеет, не беспокойся, сынок. Напишешь ему письмо…
Васько согласился, потому как одному ночевать было страшно. Он взял свои книжки и бодрой рысцой побежал вслед за дядькой Михеем.
Стешка узнала от девушек, что Платон заболел и лежит в больнице. Еле дождалась вечера, чтобы пойти домой. Но и дома не могла найти места. Перед глазами стоял Платон — худой и беспомощный. Пыталась уснуть, но воображение рисовало страшные картины.
Так она промучилась два дня, а на третий сказала отцу:
— Дай мне, тато, денег…
— В миснике возьми… Собралась в кооперацию?
— Нет. Мне надо много… Рублей двадцать пять…
— Зачем?
— Я в Фастов поеду. Платона навещу.
— Зачем же ты поедешь? — нерешительно спросил Чугай.
— Надо.
Чугай смотрел на дочку и понимал, что никто ее не удержит. Не пустишь — сама уедет, не дашь денег — пешком пойдет… Поликарп достал из скрыни деньги и отдал Стешке.
— Только не задерживайся, дочка, и в поезде будь осторожна.
— Добре, тато.
Перед отъездом Стешка забежала на ферму и попросила подруг присмотреть за ее коровами.
— Куда же ты, Стешка?
Она молчала, потому что не умела врать.
Стешка пошла на станцию. На плечах у нее — кошелка…
Но не прошла и полдороги, как заметила, что ее догоняют пароконные сани. Кто-то стоя размахивал в них кнутом. Сошла на обочину, чтобы пропустить этого сумасшедшего.
Сани остановились рядом с ней, и Стешка узнала Юхима. Натягивая вожжи, он стоял в распахнутой фуфайке, без шапки, и волосы его были седыми от снега.
— Ты к нему идешь? — чужим голосом спросил Юхим, соскочив с саней.
— А тебе зачем знать? — Стешка отступила от него.
— Не ходи… Прошу тебя, не ходи…
— Я хочу проведать его.
— Нет! Я знаю… Теперь я знаю. Ты его любишь…
— Пусти, Юхим, я должна идти.
— Он тебя не любит… У него есть Наталка.
— Знаю.
— Вернись, Стешка… прошу тебя. Я могу встать перед тобой на колени… Я люблю тебя! Ну, почему у тебя такие холодные глаза? Стешка, не ходи…
— Не проси.
— Не пущу!
— Отойди.
Стешка покрепче завязала на голове платок и пошла.
А Юхим все кричал ей вслед:
— Не ходи!.. Не ходи!..
…На четвертый день температура спала, и Платону стало легче. Появился аппетит, и он уже не мог дождаться дня, когда выпишется из больницы.
— Больной Гайворон, — сказала старенькая сестра, — к вам пришли.
— Кто?
В дверях стояла Наталка.
— Ты? Наташа…
— Я… — Наташа села на стул и нежно погладила голову Платона. — Какой ты у меня глупый. На товарном поезде, в метель…
Платон держал ее руку, будто боялся, что Наташа сейчас уйдет.
— Как ты себя чувствуешь, Наташа? Как ты приехала?
— Последнее время чувствую себя хорошо… А что будет дальше… Не хочу заглядывать вперед. Меня привез отец. У него тут дела. Он зайдет… А ты похудел.
— Наташа, дай мне твою руку. Мне так хорошо с тобой.
— И мне.
— Я очень скучал по тебе…
— Будто мы вечность не виделись…
— Почему ты пишешь такие короткие письма?
— Чтоб не написать глупостей, — улыбнулась Наталка.
Она достала из чемоданчика печенье, апельсины, лимоны.
— Зачем столько, Наташа?
— А мы сейчас угостим твоих соседей. — Наташа подошла к каждой из четырех кроватей и угостила больных.