— Забудь об этом.
— О таком не забывают.
— Начнется работа — некогда будет голову поднять, — успокаивал Максим товарища. — Я, когда сажусь за руль, обо всем забываю.
— Не хочу, Максим, ходить по полям с завязанными глазами… Не знаю, сколько раз в жизни мне придется засевать землю, поэтому каждый раз для меня это должно быть праздником, а не бездумным выполнением какого-то плана.
— Есть вещи, которые от нас не зависят.
— Но то, что делается в моем колхозе, должно зависеть от меня… И от тебя… Если мы хозяева земли, а не просто рабочие волы…
— Я над этим не задумываюсь. Даю норму — и все. Что-то холодно, пойдем домой.
— Я еще посижу.
— Идем, Платон. К девчатам заглянем. Они, наверное, у Стешки.
— Там меня никто не ждет.
— Может, и ждет… — загадочно улыбнулся Максим. — Неужто будешь так и сидеть здесь?
— Буду. Иди.
— Сиди. — Максим с неохотой встал. — Надумаешь — приходи.
Максим подошел к крутому берегу и крикнул:
— Прихо-о-о-оди!
Одиноким и никому не нужным чувствовал себя Платон среди этой ночной тишины. Даже маленьких житейских радостей лишила его судьба. Разве что завтра Иван Лисняк принесет письмо от Наталки. А если нет? Канет в безвестность еще один день, не дав ему ничего. Опять будет стоять Платон возле печки и варить опротивевший кулеш. В чулане, правда, лежат пуда два муки, но кулинарное мастерство Платона не простирается дальше приготовления блинов. Денег тоже нет. А тут еще Горобец не может оплатить ему командировку. Надо попросить, чтобы хоть аванс выдали на трудодни. А если что, то он продаст свой серый костюм…
А мог же он ездить на фургоне и вставлять замки в двери. Каждый день свежая копейка — и никаких забот. Пришел с работы, переоделся — и на все четыре стороны. Хочешь — иди в кино, хочешь — на танцы, в парк, хочешь — в ресторан. А если уж ты такой умный, то иди в библиотеку, там в читальном зале к твоим услугам все ученые и мыслители мира.
На первых порах они опять будут жить с Васьком у тети Дуси, если не возвратился ее «припадочный». Галя пусть заканчивает техникум в Косополье, он каждый месяц будет посылать ей деньги. Хату надо продать… Тогда уж ничто не будет связывать его с Сосенкой…
Собственно, почему он должен ехать в Киев, если можно хорошо устроиться в Виннице? Решено. Платон поедет в Винницу к Наталке. Когда-нибудь о нем еще пожалеют! Платон оставит Сосенку с чистым сердцем. Он добился, чтобы в село провели электричество. Никто не мог, а он сумел! Сам секретарь ЦК разговаривал с ним…
Теперь уедет… Да, но кто купит хату? Может, Дынька? Надо завтра поговорить с ним. Хата хоть и не очень новая, но крепкая. Садок большой… Только надо уговорить Галю. Он отдаст ей половину денег, пусть положит себе на книжку…
Вдруг Платон увидел: кто-то идет к ветряку. Неужели опять Максим? Сидел бы со своей Софией… Фигура вырисовывалась четче.
— Платон!
Стешка. Подошла, кутаясь в большой платок.
— Ты зачем?
— Так…
— Среди ночи, одна?
— А я не боюсь! Максим сказал, что ты тут. Он все мне рассказал… Ну, я и подумала, что…
— Что подумала?
— Что тебе… тяжело одному…
— Языкастая баба твой Максим.
— Ну, а почему же ты один среди этого поля? — Стешка все еще стояла, не решаясь сесть.
— Так…
— Подвинься. — Она присела на краешек ступеньки.
— Оставила всех в хате, а сама пошла?
— Пошла… Я куда хочешь пошла бы…
— Не понимаю.
— За тобой.
— Но ты же знаешь, Стеша…
— Не говори мне о ней… Я ее ненавижу.
— Так нельзя.
— Почему нельзя? Кто мне запретит? Ты? Она? — Стешка резко повернулась к Платону.
Платон не нашел что ответить.
— Но я ничего не могу сделать, — сказала Стешка. — Я хотела бы забыть… тебя и ее. Я даже с Кутнем целовалась…
— Что?.. — Платону почему-то сделалось больно оттого, что Кутень целовал Стешку. — Завтра Коляда привезет его в село, так что можешь…
— Я сама знаю, что мне делать. Захочу — выйду замуж за него! Он уже приходил к моему отцу на переговоры… У него телевизор есть… Буду жить, не берясь за холодную воду, — вспомнила Стешка разговор с отцом.
— Зачем все это рассказываешь мне? — Платон уже не мог скрыть раздражения.
— Так. Чтобы знал. Назло тебе выйду замуж за Кутня!
— Что за глупая жертва?
— А что мне?! — с вызовом сказала Стешка. — Хотела в артистки пойти… а поеду к нему…
— Да он же… у нас будет работать.
— Я не знаю… На свадьбу придешь?
Платон никак не мог понять — правду она говорит или кокетничает.