Нет!
Дмитро побежал через поле к лесу. Ноги вязли в мягкой пахоте, пот заливал глаза, нечем было дышать.
— Плато-о-он! — кричал он.
А поле было бескрайним.
— Стой, стой!..
Он догнал Гайворона возле Клинцов.
— Что тебе? — Платон остановил машину.
— Возвращайся… Не надо сеять. Не надо… — Дмитро не мог стоять. Он обессиленно сел на траву и закрыл глаза.
— Что с тобой? — Платон взял флягу с водой и подал Дмитру.
Тот долго и жадно пил. Потом вытер рукавом вспотевшее лицо и сказал:
— Это Коляда распорядился посеять на Клинцах… сверх плана.
— Как сверх плана? Зачем? — удивился Платон.
— Чтобы урожай с этой площади приписать на тот массив.
— Кого же вы обманываете? — выругался Платон и отвернулся.
— Извини, Платон, — тихо сказал Дмитро. — Я… я не хотел. Это все он…
Платон развернул трактор с сеялками и тронулся назад к полевому стану. А Дмитро все сидел, низко склонив голову. В сердце нарастало беспокойство. Что ему скажет Коляда? А отец?
Он представил, как отец будет размахивать кулачками и ругать его, что осмелился пойти против Коляды. И мать будет плакать, будто на нее свалилась неслыханная беда. Пусть кричат, пусть плачут. Надоело ему жить вот так, всегда чего-то боясь и всем угождая. Узенькой полевой дорожкой Дмитро пошел к леваде, где Стешка пасла скот. Он хотел увидеть ее, рассказать ибо всем и, может, услышать от нее хоть одно слово, которого он так долго ждет.
Стешка лежала вверх лицом на старой отцовской шинели и смотрела в высокое небо. Проплывали тучи, и невидимый чародей лепил из них неприступные крепости, замки и причудливые фигуры. Вот прошел над Стешкой караван двугорбых верблюдов, а вот мчится по небу всадник. Куда несет его лихой конь? Может, в тот дворец, что стоит на неприступных скалах… Кто там ждет всадника? Дворец все удалялся и удалялся. Быстрее, всадник, быстрее, а то не успеешь! На глазах у Стешки дворец превратился в развалины… Всаднику уже некуда спешить, никто не ждет его, и, наверное, с тоски он превращается в каменный обломок…
Коровы и телята разбрелись по леваде, Стешкины подпаски играли в салки, и никто ей не мешал. Хорошо она сделала, что ушла с фермы. Зачем с утра до ночи сидеть в каменных стенах, если можно ходить по росным травам, смотреть в небо или быстрее ветра мчаться на коне? Но куда ей мчаться, к кому? Она тоже может окаменеть от тоски, как тот небесный всадник.
Еще несколько дней назад она надеялась, ждала, что придет Платон и скажет, что любит. Ведь она нравится ему. Стешка чувствовала это сердцем. Ей было бы легче, если б из памяти исчезла та ночь в ветряке, если б могла забыть его поцелуи. Но разве забудешь, когда Стешка до краев переполнена любовью, когда ей свет становится немилым от одного воспоминания, что Платон с другой? Так Стешкино счастье вдруг стало бедой, которую никто никогда не отвернет.
Но Платон еще пожалеет, что оттолкнул ее… Стешка посылала ему и Наталке тысячи проклятий. Вдруг перерешила — пусть они будут счастливы, а она поседеет от горя. И Платон пусть знает, что это он во всем виноват… А может, Стешка, как отец, сожжет хату Гайворона… Пусть тогда ее судят. Нет, не будет жечь: жаль Васька и Галю…
Тихонько заржал Гнедко. Стешка подняла голову: возле нее стоял Дмитро.
— Уснула?
— Не спится, — Стешка натянула на колени юбку.
— И мне, — сказал Дмитро. — Можно присесть?
— Как хочешь. Зачем пришел?
— К тебе.
— Что, уже отсеялся?
— Без меня посеют.
— На готовом привык жить?
— Стешка, ты сегодня опять злая… Я пришел спросить тебя: когда?
— Никогда.
— Почему?
— Я не собираюсь выходить замуж.
— Но ты же вчера сказала, что подумаешь, — несмело напомнил Дмитро.
— А сегодня передумала. — Стешка вскочила на ноги, подошла к Гнедку и подтянула подпругу. — Видишь, какое седельце мне сделали?
— Кто, Юхим?
— Состаришься, если все будешь знать.
— Я вечером приду, хорошо?
— Зачем? — Стешка легко, по-мужски, села на коня. Свистнула в воздухе плетка, и Гнедко сорвался с места. Стешка завернула телят, но к Дмитру потом не подъехала: ей хотелось побыть одной.
По пути в село Дмитро всю дорогу размышлял о своих возможных соперниках. Самыми опасными были Гайворон и Юхим Сноп. Теперь Платон отпал. Остался Юхим. Но и он в последнее время, видно, понял, что Стешка не для него. Вот и получалось, что соперников у Дмитра нет, если не считать, что время от времени из соседних сел и из самого Косополья наезжали какие-то молодчики. У них, конечно, в Сосенке находились родственники, но почему-то больше всего их интересовала хата Чугая. Самые храбрые после знакомства со Стешкой предлагали ей руку и сердце, но потом уже в Сосенке не появлялись.