— Неудобно парубку бежать по селу в мокрых штанах. Снимай и забирайся на печь, — посоветовала она.
Пока Алик возился на печке, сбрасывая самую главную часть своего туалета, Васько с грустью рассказывал Наталке о неудачном эксперименте с плиткой. Наталка рассмеялась:
— Эх вы, электрики! Да ты же включил ее в розетку для радио! Черненькая — для радио, белая — для плитки.
Наталка воткнула штепсель в белую розетку, и пружина-змейка покраснела…
А на второй день Наталка привезла из кооперации телевизор. Надо сказать, что граждане Сосенки то ли из-за чрезмерной бережливости или по каким-то другим причинам не очень часто тратили такие деньги на подобные вещи. Поэтому сия новость не могла пройти незамеченной, тем более что дружки Васька разнесли ее по всему свету. Не секрет, что их сообщения сопровождались одинаковыми требованиями, высказанными в той или иной форме в зависимости от характера и настроения родителей.
— Вот если б нам, мам, телевизор! Все показывают, как в кино.
— Так возьми вон, сынок, гроши в шкатулке и сбегай купи.
— Да тут же только семь рублей…
— А сколько тебе треба?
— Двести…
— Тогда, сын, не для нас это кино.
— Тату, дайте двести рублей.
— Что, жениться надумал?
— Скажете такое! Телевизор куплю.
— Что?!
— Тату, ты не хочешь телевизор купить?
— Хочу.
— Так купи.
— Ладно.
— Когда?
— Да в воскресенье. Корову продам — и купим. Добре?
— Гы-гы…
Не очень обрадовался и Платон, увидев в хате телевизор.
— Мы с тобой не такие уж богатые, Наташа. Я еще не заработал на него.
— Мне отец оставил деньги. — В глазах Наталки погасла радость. — Это же не роскошь, Платон, а обыкновенная необходимость в семье.
Платон ничего не ответил жене. Он молча ел борщ, а Васько не мог понять, почему брату неприятно, что Наташа купила телевизор. Пообедав, Платон нетерпеливо посмотрел на Васька, который громко читал инструкцию о пользовании телевизором, и позвал Наташу в другую комнату.
— У тебя какие-то неприятности? — Наташа провела рукой по небритому лицу Платона. — Опять с Колядой ругались?
— Нет. Меня оскорбила ты…
— Я?
— Ты. К тебе приходила Христя?
— Жена Горобца? Приходила. И Меланка приходила. И…
— Почему же ты свои мысли доверяешь не мне, а чужим?
— Я не пойму, о чем ты говоришь? — растерялась Наташа.
— Ты сказала Христе, что не хочешь со мной регистрироваться. Сказала?
— Ну и что? Разве для любви необходима загсовская печать?
— Нет, но я не хочу, чтобы обо мне и о тебе плохо думали! Не хочу, чтобы о нас говорили, что мы «сбежались», как на станции, что я тебя «подцепил», что…
Платон не договорил — в комнату вбежал Васько и, заслонив Наталку своей худощавой фигуркой, зашептал:
— Не кричи на нее… не кричи.
Платон взял фуфайку и вышел из хаты.
— Ужин возьми, ведь на всю ночь идешь! — крикнула вслед Наталка.
Не вернулся.
— Почему он кричал на тебя? — спросил Васько.
— Он не кричал, Вася, — улыбнулась Наташа.
— Я слышал, — Васько помолчал, а потом посоветовал: — Так распишись с ним… И свадьба пусть у нас будет. Музыка и дружки.
Наталка крепко прижала к себе Васька и неожиданно весело сказала:
— Давай установим телевизор!
Они вдвоем еще раз прочитали инструкцию и пришли к выводу, что без Платона не обойтись: надо поставить на крыше антенну. Но разве мог Васько ждать, пока возвратится с работы брат?
— Я быстро! — крикнул он Наталке и, схватив инструкцию, убежал.
Наталка не могла забыть разговора с Платоном. Неужели несколько слов, которые она в шутку сказала Христе, могли так поразить Платона?
А что, если Платон просто ищет зацепку, чтобы расстаться?
Теперь Наталка связывала обрывки разговоров с Галиной, с Христей — все, что она слышала за эти недели о Стешке. Вспомнила о своей встрече с нею в больнице. Стешка и не таится, что любит Платона… А он? Как неосторожно сделала Наташа, приехав непрошеной, доверившись наивной мечте… Разве поймет Платон, что не загсовская формальность сдерживает ее от того, чтобы расписаться с ним, а болезненное чувство собственной физической неполноценности. Она больше всего боялась стать в тягость Платону.