Пока подходил Бахарев, Алтаев правой рукой взял поданную Пиляевым коробочку с орденом, протянул ее Бахареву, затем пожал его руку.
— Поздравляю вас, товарищ Бахарев, с высокой правительственной наградой.
— Служу Советскому Союзу! — звонко ответил Бахарев и тихо добавил: — Спасибо, товарищ гвардии генерал, от всей роты спасибо.
Алтаев еще раз пожал руку Бахарева и прочитал:
— Гвардии ефрейтора Василькова Александра Петровича.
Взволнованные и счастливые, кто четким строевым шагом, а кто запросто, вразвалку, забыв об уставных требованиях, подходили к командующему солдаты, сержанты, офицеры, пехотинцы, танкисты, артиллеристы, минометчики, саперы. Вручая им ордена, Алтаев старался запомнить каждое лицо.
Отдав последнюю медаль, Алтаев взглянул на часы. Прошло всего двенадцать минут. Он передохнул, шагнул вперед и заговорил:
— Здесь, на венгерской земле, мы отстаиваем свою Родину, защищаем жизнь и свободу, отвоевываем мир для свободолюбивых народов. Пройдут годы, десятки лет, и новые поколения будут с гордостью вспоминать о ваших боевых подвигах.
Стрелки, пулеметчики, танкисты, артиллеристы, минометчики, саперы единым вздохом подхватили «ура». Радостные, взволнованные лица, ликующие возгласы были ответом на слова командующего.
А над высотой с победным ревом стремительно проносились новые эскадрильи истребителей, штурмовиков, бомбардировщиков. Из советских тылов выдвигались новые колонны танков, самоходок, артиллерии. Они устремлялись туда, где завершилось окружение будапештской группировки немецко-фашистских войск.
Самолет незаметно оторвался от земли. Аксенов по удобнее протянул ноги, откинулся на спинку сиденья и развернул карту.
Пилот, старший лейтенант Голубенко, полуобернулся и махнул рукой, обозначая круг. Аксенов утвердительно кивнул головой и выглянул за борт. Слегка запорошенная снегом земля искрилась под лучами солнца. Асфальт на дорогах отливал синевой. Изрытые воронками поля напоминали о том, что творилось на них всего пять дней назад. Аксенов узнал холмы, откуда началось советское наступление. Он знаком попросил Голубенко немного снизиться и пролететь над ними.
Под крылом мелькали разветвления траншей и ходов сообщения, рваные пятна воронок, темные овалы и прямоугольники бывших огневых позиций и укрытий. Это была полоса, где перед наступлением располагалась дивизия Чижова. Пусто и безлюдно было сейчас там, где всего пять суток назад укрывались тысячи людей и сотни машин. Земляные сооружения тянулись по балкам, высотам и обрывались на просторной равнине. Здесь проходила линия фронта.
Бывшие позиции противника зияли бесчисленными ямами и холмами. Там, где находились траншеи и ходы сообщения, все было покрыто воронками. Виднелись разбросанные доски и бревна, исковерканные машины и пушки.
Вдали, на севере, вырисовывались смутные очертания города Секешфехервар. Со всех сторон к нему тянулись обсаженные деревьями дороги.
Голубенко обернулся к Аксенову, что-то крикнул и указал рукой вперед. Перед городом, на изрезанных дорогами полях, темнели сплошные нагромождения не то остатков строений, не то каких-то машин. Подлетев ближе, Аксенов понял, что это было то самое место, где гвардейская армия столкнулась с контратакующими резервами противника. Равнину покрывали разбитые танки, автомашины, пушки.
Аксенов рукой тронул Голубенко за плечо. Пилот без слов понял его и поднял самолет вверх. Холодный воздух обжигал лицо. Застывшими пальцами Аксенов развернул карту. Начиналась работа, на которую он вылетел. Начальник штаба армии приказал ему пролететь вдоль фронта и своими глазами проверить, куда вышли войска.
Наступление гвардейской армии развивалось успешно. За пять суток ее передовые части продвинулись на семьдесят километров и подходили к Дунаю северо-западнее Будапешта. Навстречу им пробивались войска Второго Украинского фронта. Сегодня или завтра вокруг столицы Венгрии замкнется кольцо окружения. Наступал самый ответственный момент операции. В стремительном наступлении части могли перепутаться, выйти не туда, куда нужно, и в суматохе поражать друг друга.
Поэтому командование гвардейской армией стремилось всеми силами сохранить управление войсками и не дать противнику ни малейшей возможности оправиться и предотвратить окружение будапештской группировки.
Аксенов понимал, что на него возложено не очень важное по значению, но опасное по характеру задание. От него требовалось всего-навсего на маленьком связном самолете «У-2» пролететь вблизи фронта, увидеть, где вели бой войска, нанести все на карту и о виденном доложить командованию. На всю эту работу нужно было немногим больше часа.
Голубенко настороженно посматривал на небо. Аксенов понимал его опасения. В разгар сражения авиация работала с предельным напряжением. В воздухе беспрерывно то на одном, то на другом направлении появлялись немецкие истребители. Для маленькой, тихоходной, ничем не вооруженной машины, на которой летел Аксенов, встреча с ними не предвещала ничего хорошего.
Аксенов всматривался за левый борт самолета. Совсем недалеко от окраин Секешфехервара шли бои. Дымки взрывов покрывали землю. По балкам и в кустарниках виднелись огневые позиции нашей артиллерии. Орудия беспрерывно стреляли на запад, откуда мелькали вспышки ответных выстрелов. На холмах и в долинах вырисовывались пехотные цепи.
Подлетев ближе, Аксенов рассмотрел всю картину одного из эпизодов гигантского сражения, развернувшегося западнее Будапешта. Наши стрелки короткими перебежками приближались к высоте, сплошь изрезанной траншеями. Встречь им били пушки и пулеметы, и огонь их, видимо, был так силен, что стрелки, едва пробежав несколько метров, ложились на землю и, проворно орудуя маленькими лопатами, окапывались. Подобно пехотинцам, артиллеристы также вгрызались в землю, одновременно продолжая стрелять на запад, по вражеским траншеям и окопам. Наступление на этом участке явно замедлилось. И хотя Аксенов знал, что главная задача решается не здесь, а там, дальше на север, эта задержка неприятно подействовала на него. Хотелось приземлиться, разыскать кого-нибудь из ответственных командиров и выяснить, почему здесь нет танков, почему так мало пехотинцев и артиллерии, по каким причинам наступление почти остановилось.
Огибая равнину, фронт тянулся на север, скрываясь в отрогах лесистых гор Вертэшхедьшэг. Эти горы начинались в двадцати километрах севернее города Секешфехервар и тянулись на север, где на дунайском побережье упирались в границу Чехословакии. Они казались мощным — длиною более сорока километров — щитом, прикрывавшим Будапешт с запада.
Аксенов поспешно наносил на карту боевые порядки пехоты, огневые позиции артиллерии, места расположения тылов.
Думать было некогда. Он с трудом успевал определить точное местоположение войск и нанести их на карту. С земли солдаты махали руками, ушанками, что-то кричали. Они на мгновение прерывали свою работу и радостно провожали маленький бесстрашный самолетик. Все на фронте любили эту тихоходную машину. Она появлялась там, где ее даже не могли ожидать. То невозмутимо потрескивает мотором в ночной темноте, везя бомбы на позиции противника, то балками и оврагами пролетит в такое место, куда нельзя добраться по земле и доставить приказ командования, то, погрузив боеприпасы, перебросит их войскам, которые экономят каждый патрон, то проберется незаметно на передовую и вывезет в тыл тяжело раненных.
Чем ближе подлетал Аксенов к горам, тем оживленнее становилось на поле боя. Пехотинцы уже не лежали, а за танками по балкам и высотам бежали вперед. Перед ними виднелись редкие цепи отступающего противника. Небольшое, раскиданное по берегам узенького ручья село Замоль было сплошь забито повозками, машинами, людьми. От села на запад спешили взводные и ротные колонны пехоты, на рысях мчались артиллерийские упряжки, по дорогам и прямо целиной ползли автомобили и тягачи с пушками на прицепе. Советские войска обходили горно-лесной массив с юга. Они по долине устремлялись на запад, все больше и больше отдаляясь от Будапешта. Отсюда до венгерской столицы было уже более шестидесяти километров.
Внешне пустынные и неприветливые горы оказались густо заполненными советскими войсками. Редкие узенькие тропы были забиты обозами. По горным увалам, через ущелья и обрывы пробирались пехотинцы. Дальше на север по извилистому шоссе нескончаемой лентой тянулись конники. Это, развивая наступление, шли кубанские казаки. От лошадей поднимался белесый пар; казаки приветливо махали самолету руками.