Более двух часов длилась артиллерийская подготовка немцев. Американские войска не отвечали ни одним выстрелом. На несколько секунд смолк гул артиллерии, и воздух задрожал от рева сотен танковых моторов. В атаку бросились дивизии 5-й и 6-й танковых армий немцев. В наступление пошли те самые танковые армии, которые несколько дней назад потеряла англо-американская разведка.
Остатки передовых частей 1-й американской армии в панике бросились бежать. Немецкие танки догоняли их, давили и захватывали в плен. Там, где располагались американские позиции, грудами чернела развороченная земля, полыхали сотни пожарищ, валялись трупы. По дорогам на восток тянулись колонны пленных американцев. Хлопья снега падали на их озлобленные и перепуганные лица. Они понуро брели по дорогам, с ужасом оглядываясь назад, где в гуле артиллерийской канонады и реве танковых моторов бесславно гибли их товарищи.
А в это время командующий американскими войсками генерал Омар Брэдли торжественно входил в резиденцию главнокомандующего войсками союзников в Европе генерала Эйзенхауэра.
Дуайт Эйзенхауэр вышел навстречу своему подчиненному и земляку. Штабы и свита генералов замерли в почтительном оцепенении. Со всех сторон на двух генералов нацелились объективы фотоаппаратов. Наступала минута «исторической» встречи.
Генералы неторопливо сближались. Яркий свет магния озарил их сосредоточенные лица. Щелкнули затворы фотоаппаратов. Брэдли проговорил приветствие. Эйзенхауэр достойно ответил ему. Ответил… и недовольно поморщился: к нему с какой-то бумагой спешил назойливый штабной офицер. Эйзенхауэр сдержал гнев, небрежно взял бумагу и озлобленным взглядом уперся в лицо Брэдли. Омар Брэдли съежился, не понимая гнева начальства. Несколько минут длилось немое оцепенение. Потом Эйзенхауэр резко повернулся и поспешно зашагал в свой кабинет. Брэдли в испуге последовал за ним. Офицеры свиты застыли на месте. Кто-то из наиболее смелых заглянул в приоткрытую дверь и увидел генералов, склонившихся над картой. Генералы несколько раз перечитывали составленную в крайне осторожных выражениях телеграмму, которая сообщала, что немцы начали «слабое» продвижение в Арденнах.
Долго сидели генералы над картой. Призрак Дюнкерка витал над ними. Немцы перешли в наступление в том самом месте, откуда они нанесли удар в 1940 году против англо-французских войск. И командовал немецкими войсками тот же самый Рунштедт, который командовал ими в 1940 году. Удар, как и в 1940 году, наносился между городами Льеж и Люксембург.
Эйзенхауэр вызвал своих советников и заместителей. После многочасового совещания было решено начать переброску войск к участку наступления немцев. Эйзенхауэр чертил карандашом на карте и показывал, как будут уничтожены наступающие немцы. С севера им наносит удар 7-я бронетанковая дивизия, с юга — 10-я бронетанковая дивизия, а с запада — воздушно-десантный корпус генерала Риджуэя в составе 82-й и 101-й авиационно-десантных дивизий. Этими силами Эйзенхауэр рассчитывал разгромить ударную группировку немцев.
Пока генералы совещались, немецкие танковые дивизии полностью прорвали оборону 1-й американской армии и развивали наступление на запад. Их танки ворвались на территорию, где американцы сосредоточили огромные запасы боевой техники, боеприпасов, горючего и продовольствия. Немецкое командование заранее готовилось к использованию американской техники и вооружения. Задолго до наступления танкисты немецких дивизий обучались действовать на американских танках, а шоферы — водить американские грузовики. И сразу же, как только немецкие танковые дивизии ворвались на территорию складов, в американские танки сели немецкие экипажи и повели их в бой. Сила удара немецких армий возросла. К их старым потрепанным танкам присоединились новенькие американские танки, которые на американском горючем, американскими снарядами громили американские войска.
По дорогам и без дорог бежали сотни американских солдат, офицеров и генералов. Первыми бросились бежать командиры и штабы. Командир 8-го американского корпуса генерал Мидлтон и его штаб бросили войска и скрылись в неизвестном направлении. В штабе Брэдли никто не знал, что творится на фронте. Сам штаб грузился на машины и готовился к эвакуации.
Сметая подходившие американские резервы, немецкие танковые дивизии веером развивали прорыв на север, на запад и на юг.
17 декабря к фронту подошли брошенные Эйзенхауэром в бой 7-я и 10-я бронетанковые дивизии. Немецкие войска разгромили и эти дивизии, а их жалкие остатки погнали на северо-запад и на юго-запад. В обороне американцев зияла огромная брешь. За два дня эта брешь расширилась до сорока километров.
Все надежды генерала Эйзенхауэра остановить наступление немцев потерпели крах. Выбрасываемые им резервы и дивизии, снятые с других участков, уничтожались и бежали с поля боя. 101-я авиационно-десантная дивизия и еще три дивизии американцев вместо контратаки сами попали в окружение в районе Бастонь. На западе немецкие танковые дивизии не встречали никакого сопротивления. Их задерживали только горные дороги и глубокий снег.
Рано утром 19 декабря Эйзенхауэр прибыл на «фронт» в город Верден. (От Вердена до ближайшей точки фронта было более восьмидесяти километров, а до района наступления немцев около ста километров.) В Верден также приехали генерал Брэдли и командующие американскими армиями.
Соблюдая строгий этикет, генералы уселись вокруг длинного стола.
Открывая совещание, Эйзенхауэр заявил:
— Нынешняя обстановка должна рассматриваться нами не как бедствие, а как благоприятная для нас возможность. За этим столом должны быть только веселые лица.
А к этому времени 1-я американская армия только убитыми и пленными уже потеряла более ста тысяч человек.
Отвечая своему патрону, экспансивный генерал Джордж Паттон вскочил, грохнул кулаком по столу и свирепо выпалил:
— Чорт возьми! Дадим этим… дойти до самого Парижа, тогда мы отрежем их по-настоящему и раздавим!
Эйзенхауэр дружески улыбнулся «своему Джорджу» и авторитетно заявил:
— Противнику никогда не будет позволено форсировать Маас!
На этом совещании было принято оригинальное решение: «выпустить немцев за линию Зигфрида и затем уничтожить их».
Однако это решение осталось только в словах генерала Эйзенхауэра и в его книге «Крестовый поход по Европе». На самом деле он использовал все возможности, чтобы остановить немцев. Он бросил в бой всю авиацию, ввел в сражение более тринадцати бронетанковых, авиационно-десантных и пехотных дивизий. Но все эти потуги были напрасны. Немцы громили подходящие резервы и стремительно развивали наступление на запад. За восемь дней наступления они, не вводя в бой своих резервов, прорвали оборону американцев на сто километров по фронту и развили прорыв до ста десяти километров в глубину. 23 декабря, вопреки утверждениям Эйзенхауэра, 6-я танковая армия «SS» форсировала Маас и захватила плацдармы. Американские войска были разрезаны на две части и поставлены под угрозу разгрома.
Генерал Брэдли не смог управлять своими армиями, и Эйзенхауэр, проклиная и немцев и Брэдли, вынужден был отобрать у него две американские армии и управление ими передать английскому фельдмаршалу Монтгомери. Англо-американские войска охватила паника. Новый Дюнкерк, казалось, был неизбежен.
Сидя в машине и слушая веселый разговор вдруг переменившегося шофера командующего, Настя никак не могла собраться с мыслями. Все, о чем мечтала она по дороге на фронт, оказалось пустой, ничем не оправданной надеждой. Она пыталась успокоить себя, думая, что стоит только ей добраться до своей роты, увидеть товарищей, взять в руки снайперскую винтовку, как все тяжелые мысли отхлынут, уйдут в прошлое и она снова станет уверенной и спокойной. Но все ее старания выбросить из памяти Аксенова были напрасны.
Борясь со своими чувствами, Настя ловила себя на мысли, что напрасно не послушалась Аксенова и не осталась в запасном полку. За время, пока ехали до штаба дивизии, эта мысль целиком завладела сознанием Насти.