— Я не требую насилия, мне достаточно вашего согласия, сэр Уоррен.
— В моем согласии вы можете не сомневаться, лорд Чарльз, но прежде всего вы должны снискать расположение Маргариты.
— Я не знаю, что могло бы во мне не понравиться мисс Маргарите? — пожал плечами Торнтон без всякого фатовства, а с полным сознанием своего превосходства. — Вероятно, какие-нибудь романтические фантазии, так свойственные молодым девушкам.
— Я ничего не знаю, — ответил Гастингс коротко.
— Ваша супруга, сэр Уоррен, не отрицала такого предположения, а если оно возможно, то, по моим наблюдениям, она питает некоторые чувства к одному из офицеров вашего окружения.
— А именно? — спросил Гастингс холодно и почти равнодушно.
— Прошу меня извинить, но если допустить романтическую фантазию, овладевшую сердцем мисс Маргариты, то предметом ее может являться только капитан Синдгэм.
— Капитан — старый друг нашего дома, он более чем на десять лет старше Маргариты, и у меня нет причин предполагать что-нибудь подобное…
— А если я все-таки прав, сэр Уоррен, то, чтобы поддержать мое сватовство, следовало бы положить конец фантазиям и вернуть Маргариту в мир действительности!
— Я вас не понимаю, — покачал головой Гастингс.
— Баронессе Имгоф не следует, — продолжал лорд Торнтон, — появляться здесь в обществе человека, на котором лежит тень сомнения. Я никогда не слыхал, чтобы капитан Синдгэм говорил о своей семье в Англии или о каких-нибудь его друзьях и знакомых, имевшихся там.
— Он родился здесь, в Индии, — сообщил Гастингс, — его отец еще в молодых летах покинул Англию.
— Все равно, о человеке, который как муж дочери сэра Уоррена Гастингса появится в свете, будут спрашивать, захотят узнать, какого он происхождения. Но такое любопытство не будет удовлетворено, возникнут сомнения…
— Откуда они могут возникнуть? — спросил Гастингс все с тем же холодным спокойствием.
— Они обязательно появятся, — возразил лорд, — если только верно то, что сообщает этот листок.
Он подал лорду Гастингсу записку, которую нашел на своем письменном столе в ужасный вечер своей встречи с Хакати.
Гастингс пробежал строки записки. Ни один мускул на его лице не дрогнул.
— Это жалкий донос, — проговорил он, возвращая записку. — Видно, вы мало жили в Индии, иначе такие вещи не стали бы для вас новостью. Подобные вымогательства, основанные на продаже секрета, которого часто, собственно, и нет, довольно нередки в Индии. И вы пошли на его приглашение? — спросил Гастингс, пристально глядя на лорда.
— Я считал своим долгом как для себя, так и для вашего дома разузнать все до конца.
— И что же вы узнали?
— Я нашел человека, обещавшего мне за банковский чек сообщить секрет происхождения капитана.
— И что вы от него узнали? — спросил Гастингс, глядя на лорда, точно желая проникнуть в его душу.
— Не успел он сказать и слова, как упал в кусты мертвым — острый нож перерезал ему горло. Вскоре я встретил капитана, слуги узнали в убитом предводителя банды фокусников, покинувшей город на следующий день по приказанию капитана.
— Я знаю о происшедшем случае, — признался Гастингс. — Вероятно, проникший на территорию дворца человек хотел совершить кражу, другой его выследил, чтобы отнять у него добычу. Если бы этот человек и сообщил вам что-нибудь, то сказал бы ложь, и вы только даром потратились бы.
— А если, кроме него, и другие когда-нибудь заговорят? — спросил лорд.
— То и они солгут, как и он, — ответил Гастингс. — Вернемся, однако, к нашим делам, они нас больше касаются, чем выходки бандитов. Я принимаю ваше предложение и обещаю, что буду его поддерживать. Можете быть спокойны, что никакая романтическая фантазия, в которую я, впрочем, не верю, не будет иметь влияния ни на мое решение, ни на мою волю.
— Я большего и не требую! — откликнулся лорд. — Мне довольно вашего слова.
— В вас же, лорд Торнтон, — встал из-за стола Гастингс, — я уверен теперь. Я не требую обещаний, я знаю, что чувство гордости и собственного достоинства не позволят вам встать на одну сторону с врагами того человека, в семью которого вы хотите вступить.
Глаза лорда засветились торжествующей радостью. Гастингс оставался холоден и серьезен, только углы его рта дрогнули как-то болезненно.