В огромных приемных стояли накрытыми, роскошно убранные серебром и цветами столы для завтрака, заставленные лучшими произведениями азиатской кухни. Лорд Торнтон и дежурные офицеры угощали гостей: знатнейших кшатриев и магометан, европейских резидентов, послов важнейших индусских князей, словом, многочисленное и блестящее общество; все оделись в охотничьи костюмы из белой материи и шлемообразные головные уборы.
Общество пребывало даже в чересчур веселом настроении, но в комнатах губернатора царила полная тишина. Гастингс встал рано и отдавал в своем рабочем кабинете приказания остававшимся членам совета и служащим. Сделав с обычным спокойствием и точностью свои распоряжения, Гастингс отпустил всех и вышел в парк в сопровождении одного лишь Неро. Они быстро дошли до пруда, собака сама бросилась к гроту и опять, рыча, стала обнюхивать землю. По приказанию Гастингса она пошла по следу и, как в первый раз, довела его до стены парка. Гастингс убедился, что ветка лежит на том же месте, и увел нехотя следовавшую за ним собаку обратно во дворец.
Он вошел в комнату Маргариты, перед окнами которой все еще стояли многочисленные часовые. В комнате сидела одна Марианна, со слезами на глазах смотревшая на занавешенную постель исчезнувшей дочери. Он нежно обнял ее.
— Мужайся, моя дорогая, — успокаивал он жену, — мы часто успешно боролись с судьбой, не будем же отступать и теперь, в самый трудный момент; с помощью неба отмщение будет в наших руках.
— Друг мой, у меня хватит мужества, — ответила Марианна, глядя на него сквозь слезы. — Но по закону Христову отмщение — дело Божие, я молюсь только о спасении моего ребенка.
Гастингс ничего не ответил и повел свою жену к ожидавшему их обществу.
Радостные возгласы раздались при виде хозяев.
Лорд Торнтон осведомился о здоровье Маргариты, и Марианна с улыбкой, стоившей ей тяжелых усилий, отвечала ему и всем остальным, что дочь ее находится на пути к выздоровлению и нуждается лишь в покое, так что она может себе позволить теперь маленький отдых и развлечение, крайне необходимые после утомительного ухаживания за больной.
После завтрака все направились к большому двору, где губернатора и его жену приветствовал оглушительный звук труб. Подвели нетерпеливо ржавших лошадей. Марианна легко и грациозно вскочила на свою лошадь и поехала с Гастингсом и лордом Торнтоном по бокам, возглавляя многочисленное и блестящее охотничье общество, к воротам. За ними следовала вся охота с собаками и слонами. Затем — конная прислуга и волы, везшие носилки и повозки со служанками леди; для самой же леди были приготовлены богато украшенные, совершенно закрытые носилки и такая же повозка. Далее тянулись многочисленные подводы с палатками и разными принадлежностями для кухни. Шествие замыкали построенные рядами загонщики — ласкарии, все одинаково одетые, с кинжалами за поясами и ружьями на плечах.
Неро шел рядом с лошадью своего хозяина. Несколько раз собака оборачивалась назад, и казалось, что ей совсем не хотелось уходить из дворца, но она послушно следовала за Гастингсом, изредка обращавшимся к ней с ласковыми словами.
Охотники напряженно ждали, куда Гастингс поедет; напряжение возросло, когда Гастингс спокойно объехал весь дворец и двинулся вдоль широко раскинувшегося парка к незастроенному пустынному месту, где изредка происходили военные учения. Не принимая участия в общем разговоре, он внимательно осматривал стену парка, за которой возвышались верхушки деревьев. Наконец он увидел положенную ветку и, подъехав ближе, заметил, что землю здесь истоптали лошади и люди. Он нагнулся к собаке, вполголоса окликнул ее, остановил лошадь и стал огладываться, как бы соображая, какое выбрать направление.