Горсточка народных мстителей готовилась к налёту на Хмелевский лесопильный завод. Надо было уничтожить заготовленный там для фашистов лесоматериал, вывести из строя локомотивы. По существу это была наша первая крупная диверсия.
Задание осложнялось тем, что всего в четырёх километрах от предприятия находился гарнизон карателей. Но это нас не остановило.
…Занималось утро. На завод стекались рабочие. Вид у всех был унылый, мрачный, потому что их согнали в Хмелёвку по приказу людвипольского комиссара жандармерии, оторвав от хлебопашества.
К охраннику завода, гитлеровцу с одутловатой физиономией, подошёл неказистый мужичок. Он никак не мог объяснить, чего, собственно, хочет. Стражник смеялся над незадачливым человеком. И вдруг его лицо исказилось. «Мужичок» наставил пистолет и приказал сдать винтовку.
Охрана была обезоружена.
Партизаны осуществляли диверсию по намеченному плану: поджигали пиломатериалы, резали на куски кожаные и холщевые приводные ремни.
Один крестьянин увидел это и стал упрекать:
— Зачем вы уничтожаете народное добро?
— А ты хочешь, чтобы все досталось фашистам? — возмутился Владимир Леонтьев.
— Почему фашистам? — возразил крестьянин. — Если вы продержитесь тут до ночи, люди все до щепки вывезут. В хозяйстве пригодится.
— Шутишь, батя? — недоверчиво посмотрел на крестьянина Леонтьев. — Разве успеют все растащить за день?
— Ручаюсь!
— Подожди, потолкую со старшим.
Совет крестьянина был дельный. Действительно, пусть лучше народу достанется добро — и я скомандовал:
— Поджог прекратить!
Не прошло и получаса, как заводской двор превратился в растревоженный улей. Бесконечным потоком сюда потянулись подводы. Из двора они уезжали нагруженные брусьями, шпалами и досками.
Вдруг кто-то надрывно крикнул:
— Полиция!
Крестьяне заметались в панике и начали разбегаться. К заводу подходил людвипольский гарнизон.
— За мной! — скомандовал я.
Партизаны бросились навстречу карателям. Вперёд выдвинулся заслон: Николай Киселев и Владимир Леонтьев.
Раздался выстрел. Он и послужил началом атаки фашистов.
Ребята дружно открыли ответный огонь. Неумолимо клокотал пулемёт Жоржа, поливая врагов свинцом. Полицейские, умевшие лишь расправляться с мирным населением, впервые попали в такой переплёт и бросились бежать. Каратели отступили в Сосновку.
Оставив заслон, партизаны собрались в конторе. Сюда вбежал мой брат Володя. Лицо его зарумянилось, глаза блестели. Скороговоркой он сообщил, что задержан межиричский лесник.
— Что с ним делать? — допытывался Володя.
— Погоди, решим, — охладил я юношу.
Во дворе стоял пожилой человек. Я подошёл к нему. От проницательного взгляда лесник поёжился.
— Почему не сдал оружие? Мы тебя предупреждали! Перед гитлеровцами выслуживаешься, свой народ предаёшь?
— О нет! Нет! — залепетал лесник. — Оружие хоть сейчас возьмите, и вместо одной винтовки — две, а вдобавок и пистолет дам. — Лесник переминался с ноги на ногу. — Против своих людей не иду — убедитесь сами.
— Где оружие прячешь?
— Дома, в Максимиляновке.
Откровенность лесника подкупала и в то же время настораживала. Дорога в деревню пролегала через лес. Можно ли довериться такому человеку?
— Не подведёшь? — сурово спросил я. — Иначе — пеняй на себя!
— Вы мне не верите? — упрекнул лесник. — Поедем!
Я взял стоявший у заводской конторы велосипед и, оставив Пихура старшим, поехал вслед за лесником. Он мчался, словно преследуемый. Я старался не отставать, нажимал на педали изо всех сил.
На хуторе, расположенном вблизи просёлочной дороги, лесник свернул в один из дворов. Я — за ним. Вошли в дом. Лесник неторопливо открыл шкаф, взял оттуда винтовку и передал её мне.
— А где вторая?
— Сейчас, сейчас…
Лесник пошёл в кладовую. Я неотступно следовал за ним. Ещё одна винтовка попала в мои руки. Вынув затворы и положив их в карманы, я потребовал обещанный пистолет.
— Его у меня нет! — развёл руками лесник.
— У кого же?
— Спрятал так, что и сам не найду.
— Со мной шутки плохи!
— Раз так настаиваете, — на лице лесника появился испуг, — тогда пойдёмте к соседу.
И, пренебрегая опасностью, я поспешил вслед за хозяином к соседнему хутору.